Машина легко бежала по трассе. Поймав «зелёную полосу», она шла без остановок и рывков. Той думал об Ури, о том, что его больше нет. Ему было не по себе. Ури был первым из них, кто погиб, противостоя воле инопланетного разума.
«Кто следующий?» — спрашивал он себя, и понимал, что следующим может стать он, если не прекратит сопротивляться чужой ему воле.
«Автопилот» припарковал машину на теневой стороне кладбищенской стоянки. Когда Той вышел, он увидел что двое мужчин выжидающе смотрят на него. Он сразу узнал в них Давида и Шимона.
На всякий случай, Той убрал с затылка копну волос, и как пароль показал свой шрам.
Мужчины показали свои шрамы и все они обнялись.
— Ушёл первый из нас, — сказал Давид и замолчал.
Той посмотрел на него и увидел высокого, стройного шатена с карими глазами и располагающим взглядом. Его джинсовый костюм, бритое лицо и короткая стрижка, выдавали в нём преподавателя, а острый подбородок говорил о воле и решительности учёного-исследователя.
— Ури был борец, — сказал Шимон, и промокнул салфеткой красные глаза. Заметив взгляд Тоя, он шутливо сказал: — Слезящиеся глаза — профессиональное заболевание охранников, избежавших полноты и геморроя.
Той смотрел на него и видел человека невысокого роста, одетого в чёрную футболку с изображением девушки-гота. Просторные бриджи в крупную клетку поддерживал кожаный ремень с кобурой, из которой торчала рукоять пистолета.
— Ури был борец, — повторил Шимон, — и сражался до конца!
— Давайте проводим его с миром! — сказал Давид, и они надели кипы. Кладбище, напоминало ботанический сад. Были на нём свои безлюдные улицы с огромными террасами, где в гротах и арках хоронили умерших.
Провожающие собрались на белой площади, у мраморного стола, стоящего по центру. Четверо бородатых молодцов из «Хеврат-а-Кадиш», с завитыми как пружины пейсами, свисавшими из-под чёрных кип, прикрывающих их бритые головы, подошли к родственникам. Их талиты, одетые на голое тело были перепачканы землёй из свежей могилы. Ближайших родственников пригласили войти в зал прощания, чтобы те подтвердили личность покойного, и в последний раз могли увидеть его.
Когда родственники заняли свои места, молодцы из «Хеврат-а-Кодеш», вынесли завёрнутое в саван тело Ури, и опустили на мраморный стол. Старенький раввин жалобно и протяжно читал Кадиш по умершему, а потом тело в белом саване понесли к свежевыкопанной могиле, опустили в землю, и каждый бросил по горсти земли.
Трое друзей отошли в сторону и свернув на другую кладбищенскую улицу, скрылись от родственников покойного и бывших сослуживцев.