17
Днем по пустынной части Голодая, носившей название Кашеварки, шел человек. Передвигался он не торопясь, незаметно оглядывая прохожих и изредка останавливаясь. По виду человек был похож на чудака - гуляющего, оказавшегося здесь случайно; зайдя в самый центр пустыря, называющегося почему-то Новым Петербургом, присел у края разлившегося болота, долго рассматривал кувшинки и лилии. Потрогал рукой ряску, взболтал мутную жижу, поднес ладонь к глазам, изучая осевшие на ней зеленые крапинки. Поморщился, достал платок, щурясь на солнце, неторопливо вытер ладонь - и двинулся дальше, к Голодаевскому переулку. Увидев местного жителя с тележкой сена, остановился. Подождал, пока мужичок минует обнесенное забором двухэтажное здание, кивнул:
- Любезный, сам не отсюда?
- А что? Отсюда.
Пластов, сделав вид, что небрежно осматривает окрестности, процедил:
- Хорошо, хорошо... Понимаешь, хотел я тут дачку на лето присмотреть. Не поможешь?
- Дачку? Ну, барин...
- А что?
- Да тут дач-то отродясь никто не снимал... Какие тут дачи-то? Сплюнул. - Пакость одна, болота, гниль.
- Ну-у, это ты зря. Вот, например, чем не дача?
Мужик оглянулся:
- Которая? Натальинская-то ферма? Да в ней никто не живет.
- Ну и что, что не живет? Забыл, как ты ее называл? Натальинская?
- Натальинская ферма, как еще?
- Ну да, ферма, значит. Она давно здесь, эта ферма?
- Всегда тут была.
- Почему ж так называют - ферма?
- Кто их знает. - Мужик взялся за ручку. - Зовут и зовут.
- Не живут, говоришь, на ней?
- Кто ж здесь жить-то будет?
- И давно?
- Не живут-то? Почитай, сколько помню - годов шесть. А то все семь.
- Понятно. Не скажешь, раньше на ней кто жил?
- Раньше она чухонской была, чухонцы с фабрики жили. Да потом ушли, воздух плохой, испарения тут.
- И что - теперь никто эту ферму не сторожит?
- Сторожит? - Мужик почесал в затылке, снова отпустил тележку. - Да ты, барин, никак про сторожа спрашиваешь?
- Про какого сторожа?
- Подожди... - Мужик повернулся к дому. - Ну да. Недели две назад чудак какой-то сидел тут на завалинке. В кожухе.
- Сторожил, выходит?
- Ну да. Я еще подумал: купил, что ль, кто Натальинку?
- Где он сейчас-то - сторож?
- Кто его знает. Я и то смотрю, как утром ни прохожу, сидит на завалинке, зевает. Думаю, охота была, там не живет никто, купили, может... А потом, недели уж две как, не видать. Который день хожу - не сидит.
- Значит, нужды нет.
- Оно верно. Пойду, барин.
- Постой, какой он из себя был, этот сторож?
- Ну, барин... Не упомню. Вроде так мелковатый, с бородой. А так мне он ни к чему. - Мужик кивнул: - Пойду, господин хороший, извини.