Иногда я анализировала свое поведение, искала ошибки — и, конечно, находила. Я хорошо знала, что обижает Саида. Он хотел, чтобы я стала частью его семьи — а я умышленно сторонилась всех его родственников. Он хотел увидеть во мне интерес к его религии — а я даже не думала об этом. Дело не в том, что, изучив Ислам, я решила остаться христианкой — возможно, как раз это Саид смог бы понять. Но мне было удобнее жить, не задумываясь о религии, хотя в глубине души я понимала, насколько этот вопрос важен для мужа. Я видела свои ошибки и знала, что вела бы себя совершенно иначе, дай мне судьба шанс начать все сначала. Единственное, чего я не понимала — как и когда эти проблемы разрослись до масштабов вселенской катастрофы. Настало время признать, что мы с мужем живем, как чужие люди, как квартиранты на одной жилплощади — и я не видела никаких намеков на то, что Саид даст мне шанс все исправить.
Через несколько недель, показавшихся мне бесконечными, мы, наконец, собрали документы на гражданство и отнесли их в консульство. Я чувствовала, что время утекает сквозь пальцы, как песок. Саид ходил грустный и раздражительный, и мне стоило неимоверных усилий хотя бы в его присутствии изображать неведение и казаться веселой. Я делала вид, что всем довольна и ничего не замечаю, хотя мы разговаривали крайне редко и только на бытовые темы. Муж не реагировал, когда я пыталась его обнять или спрашивала, что происходит. Я чувствовала, что он будет против поездки Валида в Россию — значит, нужно придумать серьезную причину.
Перебрав множество вариантов, мне не пришло в голову ничего лучшего, чем сказать о болезни матери. Саид знал, что прошлой зимой у нее были проблемы со здоровьем, и никак не мог проверить мои слова — у него даже не было маминого телефона. Я надеялась, что в его глазах эта причина будет достаточно весомой и уважительной, репетировала свою «речь» и ждала подходящего момента для разговора.
Такой момент настал однажды вечером, когда Саид пришел с работы раньше обычного и в хорошем настроении. Он играл с Валидом, а я подогревала ужин и готовилась к объяснению. Сделав расстроенное лицо (обычно в присутствии мужа я старалась улыбаться), я поставила тарелки на стол и, негромко вздохнув, взяла сына на руки. Саид искоса взглянул на меня.
— Аня, что случилось?
— Ешь, ешь. Потом расскажу.
— Нет, говори сейчас. Я же вижу, что ты в последнее время очень странная.
«Надо же, оказывается, он не совсем ослеп».
— Прости, не хотела тебя тревожить. Я вижу, что у тебя проблемы на работе…
— Я тебя слушаю. Что случилось?