— Понять меня может тот, кто знает мое прошлое. Хотя это скорее всего деградация старческого ума. А я живу этим: Я представляю себе, как бы она сейчас улыбалась, как звучал бы ее голос. Когда меня увели тогда ночью, ей было три года. Мне неведомо, живы или нет жена моя и дочь. Но мне хочется верить, что Машенька жива. А раз так, почему я не могу встретить ее? Случайно. Ведь бывают же в жизни и куда более невероятные вещи.
Пеньковский прервал рассказ, еще сильнее сгорбился, плотно зажмурил глаза. Мгновенье спустя открыл их, испуганно посмотрел вперед.
— Если бы я знал, — Пеньковский усилил голос, пытаясь заглушить шум реки, — что у Тани есть родители, я… я бы не сидел здесь. Мне известно ее прошлое. Детдом. Тот же год рождения. Да, да! Я писал десятки писем по разным инстанциям, родители ее неизвестны. Рядом в копне сена лежала мертвая мать.
И я не могу, понимаете, не могу заглушить в себе навязчивую мысль! Всю свою жизнь я держался только одной мечтой; выживу, исчезнет этот дурной сон, и я найду ее!
Жарченко, взволнованный неожиданной исповедью старого геолога, не знал, что сказать, чем утешить его. Единственно, чего я боюсь, чтобы Танюша не узнала о моем чудачестве. Вы понимаете, Петр Савельевич, я никогда даже намеком не выдам своих чувств. Но вы должны пощадить ее, Она едва вступила в самостоятельную жизнь. Может, это девичья прихоть, но, боюсь, что это настоящая любовь. Тогда еще страшнее, гибельнее для нее! Вы же сильный человек. Вы можете подчинить свои чувства разуму. Ради ее будущего…
Жарченко молчал, только побелели пальцы, вцепившиеся в кору лиственницы.
— Смешно? — Геолог обернулся к директору. — Глупо?
— Нет… — Жарченко посмотрел Пеньковскому в глаза. — Мне больно… Но я ничего не могу обещать… Сам не знаю, что со мной!.
В район прилетел первый секретарь обкома Даль-нов. Познакомился с работой прииска «Восточный», осмотрел приисковый поселок. Уже в машине, в которой вместе с Тургеевым и Тарковым он выехал на драгу, Дальнов спросил, что они думают делать с прииском «Восточный».
— Я не знаю, что вам говорил Жарченко… — отозвался Тарков.
— Он не говорил, — прервал Дальнов, — он показывал. Бараки из мохоплит, клуб с отвалившейся кинобудкой, бульдозеры под открытым небом…
— Наша вина, только напомню, что прииск «Восточный» мы закрываем третий год. Район переживает сложное время. Россыпное золото отрабатывается..
— Об этом разговор отдельный, обсудим в райкоме.
Дальнов по-деловому, быстро, но без спешки осмотрел приисковую драгу, переговорил с драгером об условиях роботы, о заработке. Вышел на боковую площадку, Внимательно осмотрел разбросанные в беспорядке домики и бараки приискового поселка.