Чужеземный король, переодевшийся простолюдином и оказавшийся в еврейском квартале (см. сказки ИФА 4815, т. 2, № 56; 7812, т. 2, № 52; 10086, т. 1, № 36; 10103, т. 1, № 50; 10611, наст. т., № 3; 13485, наст. т., № 18 — иногда, как в настоящей сказке, переодетый король ходит по улицам города вообще, не обязательно по еврейскому кварталу, но в отдельных сказках еврейский квартал упомянут особо), — это такая же привычная в еврейском фольклоре фигура, как еврей при дворе чужеземного короля (см. сказку ИФА 4425, т. 1, № 41). В сказках сефардов и евреев арабских стран король появляется в еврейском квартале обычно в сопровождении злого министра, который в чем-то обвиняет евреев. Эти обвинения в итоге оказываются ложными и обращаются против него самого: евреев или глав еврейских общин оправдывают, а министра обвиняют вместо них.
Еврейские цари обычно не переодеваются простолюдинами и не ходят в таком виде по улицам. В ашкеназских сказках переодетый правитель ищет укрытие у евреев (см. сказку ИФА 4815, т. 2, № 56). Два еврейских царя — Давид и Соломон — в сказках никогда не переодеваются в одежду простых людей и не выходят на улицы города послушать, что говорят их подданные. Они всегда блюдут свое монаршее достоинство. Единственным исключением является история о царе Соломоне, в которой он появляется как нищий, но не по своей воле: его обхитрил демон и сел вместо него на трон. Он пытается восстановить свою власть, но как только он произносит: «Я… был царем в Иерусалиме» (Екк. 1:12) — его с насмешками прогоняют (см. сказку ИФА 723, наст. т., № 57).
В данной истории не имеет значения этническая принадлежность ни царя, ни города, которым он правит, точно так же совершенно не важно, как в этом городе относятся к евреям. Как это часто бывает в народных сказках, не представляется возможным идентифицировать ни время, ни место действия. Мотив «Переодетый король» особенно распространен в сказках арабских стран. Безымянный король в этой сказке очень напоминает багдадского халифа династии Аббасидов Харуна аль-Рашида (ок. 763–809). Это историческая фигура, но он появляется также на страницах «Тысячи и одной ночи»: в некоторых историях он страдает бессонницей, и прогулки инкогнито по улицам города приносят ему успокоение.
Три брата-старика
Второй нарратив в этой сказке — расспросы о таинственном объекте и встреча с тремя представителями одной и той же семьи, но из трех разных поколений или с тремя братьями, причем самый старший из них выглядит моложе остальных. Это вариация фольклорного сюжета 726 (нов. изд.) «Три старца». Он имеет много вариантов, но можно выделить три базовых подтипа: западный, северный и восточный.