сострадательного свидетеля его переживаний. Без сострадательного свидетеля он мог прийти лишь к выводу о том, что
все правильно. Если все правильно, то его болезненных ощущений не должно существовать. Он закрыл доступ к ним, как закрывают дверь на замок. И с тех пор не понимал, что страдает.
Таким образом, он закрыл дверь к части себя и привык к Реальности I. Подобно тому как Гитлер выстраивал свое поведение, беря пример с сурового отца, так и агрессор ориентировался на агрессоров, окружающих его в детстве. Он научился сам демонстрировать вербальную агрессию.
Не осознавая своих чувств – и самого факта страданий, – он не мог ощущать эмпатию и сострадание и потому не пересек порог Реальности II. Эта реальность осталась для него за закрытыми дверями.
Наличие готового помочь свидетеля в детстве определяет, станет ли ребенок, с которым плохо обращаются, деспотом, выплескивающим подавленные чувства на других, или художником, способным поведать о своих страданиях (Элис Миллер, «Нетронутый ключ», 1990, с. 60).
Поскольку агрессор находит оправдание своему поведению и, как кажется, не осознает его последствий, можно предположить, что он действует под влиянием своих подавленных чувств и, следовательно, делает это непроизвольно. Агрессоры стремятся к Силе подавления, потому что ощущают свою беспомощность. Детские чувства беспомощности и боли, которые «не должны существовать» и которые «нельзя испытывать», на самом деле существуют, и если их не испытывают, они все равно подталкивают к каким-то действиям.
Давно, в детстве, агрессор закрыл дверь к этим чувствам. Он так поступил, чтобы выжить. Но его чувства продолжают жить за этими закрытыми дверями. Образно выражаясь, его детские ощущения оказались запертыми в гробнице.
Чем дольше агрессор отказывается признавать ребенка внутри себя, тем сильнее становится его гнев и, как следствие, тем агрессивнее он действует. Элис Миллер пишет:
Пока ребенку внутри него не позволяют осознать, что с ним случилось, часть его эмоциональной жизни остается замороженной, и, следовательно, чувствительность к унижениям детства притупляется.
Все призывы к любви, солидарности и состраданию будут бесполезны, если отсутствует это ключевое условие сочувствия и понимания (Элис Миллер, «Ради твоего же блага», 1983, с. XV).
В типичном случае, даже если женщина и пытается объяснить партнеру, что ее беспокоит, агрессор продолжает вести себя по-прежнему. Призывы к состраданию бесполезны, потому что агрессор не проявляет эмпатии. Как отмечает Элис Миллер, наличие сочувствующего и понимающего свидетеля детских страданий – ключевое условие эмпатии во взрослом возрасте. Без эмпатии агрессор не ощущает мучений своего партнера.