Зазвучал итальянский гимн. Я покосился на Машу, но на ее лице не было никаких явных эмоций. Тем более что скоро гимн все равно сменится. Как и многое здесь.
Что ж, нас ждали наши автомобили и десятки тысяч восторженных встречающих. А впереди нас ждал Вечный Рим.
ИТАЛИЯ. РИМ. 24 сентября (7 октября) 1917 года.
Сегодня был двойной праздник — католический праздник Девы Марии Розария и православный — Празднование Мирожской иконы Божьей Матери, покровительницы Псковской земли и всей России. Казалось бы, причем тут Маша и благословение в Пскове? И то, что она в багряном платье с узнаваемой накидкой?
Разумеется, мы учитывали этот факт при планировании нашего визита и всего цикла мероприятий. Но толпам на улицах Рима хорошо было и так — даже не представляю себе, кого бы они встречали с большим восторгом, чем Машу. И та не оставалась в долгу, всячески демонстрируя свою искреннюю радость вновь лицезреть жителей столицы и вновь проехать по улицам Рима.
Пожалуй, даже первого итальянского космонавта они встречали бы скромнее.
Тут что-то тяжелое полетело в наше авто, упав прямо нам под ноги. Далее случилась куча мала — я заслонил собой Машу, генерал Климович кинулся вниз, стараясь прикрыть раскрывшийся саквояж своим телом, толпа ахнула и отшатнулась, поднялась какая-то суматоха.
Буквально выношу на руках Машу из автомобиля, один из горцев охраны пулей соскакивает со своего скакуна и прикрывает своим конем нас от возможного взрыва. Поспевают остальные телохранители, нас берут в «коробочку» и прокладывают путь к автомобилю СБ.
Но текут секунды, а взрыва все нет.
— Государь, необходимо срочно покинуть место происшествия!
— Что Климович?
Впрочем, тот уже подскочил с докладом:
— Все в порядке, Государь. Бомба кустарная, не взорвалась. Бомбиста взяли. Это какой-то безумец. Выкрикивает какую-то религиозную ересь…
— Я хочу его видеть.
Удивленно оборачиваюсь к Маше.
— Разумно ли это?
Но та упрямо повторила:
— Я хочу его видеть.
Рассудив, что в оцепленной зоне вокруг нашего автомобиля не более опасно, чем в любом другом месте, я кивнул и, сев на коней, мы вернулись к месту событий.
Глаза задержанного горели фанатичным огнем, когда он с ненавистью смотрел то на меня, то на Машу, то, почему-то на наших коней. Вокруг притихла толпа, которая через головы и плечи охраны пыталась следить за происходящим.
Маша с демонстративным спокойствием спросила, глядя вниз:
— Зачем ты хотел убить нас?
Взгляд того полыхнул злобой, и он завопил с надрывом:
— Шестой Ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного… И я увидел жену, сидящую на звере багряном… И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом…