На этих словах слушатели оживились. Степан Матвеевич, почувствовав себя героем дня, перехватил рассказ:
– Вот-вот. Сейчас кишки порвете со смеху! Как приехали, послал меня Александр Петрович в пивную «Табачок» на Ивановскую улицу. Самое, говорит, бандитское место. Сходи и разнюхай, не пахнет ли там Прокопием Шкуропатом. Не мне, говорит, тебя учить. Я и пошел. Сунул в один карман смит, в другой вессон, а за голяшку нож. Надел черкеску с газырями польского серебра и штаны со светло-синим лампасом, будто бы я из терских казаков. Три пятерки денег у меня было, одна своя и две казенных. И заперся в «Табачок». Как вошел – в глазах зарябило. Человек тридцать там всякой дряни, рожи она другой страшнее, и все, матери вашей черт, в железнодорожных шинелях! Один я в газырях… Тут понятно мне стало, что надо менять легенду, пока не дали дуксы[68].
Разбил я бивак у стойки, говорю: милости просим копеек на восемь. Араки, и закусить. Стою, прихлебываю, жду, что дальше будет. Подошел сперва ко мне самый мелкий заморух, по плечо примерно росточком. В каждом шланбое есть такой, он драку начинает… И говорит: казак, а казак! Дай мне в морду Христа ради. Куда деваться? Не дашь – самому отвесят. Получить, так уж за дело.
– Дал? – оживленно спросил Жуковский, весь дрожа от предвкушения.
– А то! Кверху чоботами улетел.
– И что публика?
– Публика одобрила и пошла мне мусалы драить. Впереди бугайло ростом с голубятню. Сердитый! Вынул тут я нож, спросил, не хочет ли он в геенну. Запнулся юноша, но другие стали меня обходить по флангам. Я дрожу, но фасон держу. Выдал им на блатном языке все, что думаю. Дошло до цапов[69], что казаки таких слов не ведают, и начались тогда переговоры.
– То есть не надраили? – разочарованно спросил Жуковский. – А синяк откуда?
– Ты слушай, что дальше было. – Корж осторожно дотронулся до скулы и поморщился. – Назвался я Ларькой[70] Вутаком. Отошел в сторону с двумя наиболее сообразительными и спел им свою песню. Ищу атамана, Прошку Булькатого, иначе ему кличка Варивода. Знаю, что он где-то здесь сидит в куширях[71]. С самого Новороссийска не видались, он мне долю зажилил, из того, что в банке взяли, хочу, чтоб отдал.
Надзиратель подкрутил ус и продолжил с сожалением:
– Что-то, видать, во мне ребятам не понравилось. Не пойму, в чем была ошибка. Но… Короче если говорить, повели они меня на квартиру. Там, мол, Васька Кабурдык, он все про всех знает, пусть поможет. Довели до самой окраины. Чую – пахнет смоленым волком[72]. Руку тяну в карман, где смит-вессон, сам шаг ускоряю. Мы уж почти бежим. До них дошло, что я догадался, и как мне один в скулу задвинет! Я полетел на спину, но револьвер успел вытянуть. И обоих в упор стрельнул. Целил в ноги, но тому, который меня ударил, не повезло. Попал я ему в артерию, кровь фонтаном, страшно смотреть… Помер через десять минут. Второму угодило в мякоть, и его я захватил. Уф!