Я не представляла, как это можно объяснить. Мне оставалось убеждать себя, что он делает это, когда я отворачиваюсь. Глупо, да, но все лучше, чем «они просто появляются»! Мне даже посоветоваться было не с кем, кроме Наташки, потому что если бы я показала Руслана в таком состоянии другим врачам, они начали бы вопить, что я его бью. Мол, держу ради пособия, а сама издеваюсь над больным человеком!
Люди очень любят считать чужие деньги, а судят в основном по себе.
Я снова и снова повторяла себе, что справлюсь, это прекратится, у меня все получается и со мной ему лучше, чем было бы в больнице. Это превратилось в мою личную мантру, и она даже помогала. Я отказывалась сдаваться и убедила себя, что все не так уж плохо.
А однажды утром я подошла к нему, чтобы разбудить, и обнаружила, что одеяло заляпано кровью.
Не знаю, когда мне последний раз было так страшно. В больнице, рядом с местом гибели санитара, и то меньше! Руслан, неподвижно лежащий передо мной, и эта кровь на одеяле… Да у меня чуть сердце не остановилось! Сколько бы я ни сокрушалась, что мне тяжело, в этот миг я четко поняла, как я не хочу его потерять.
К счастью, тревога оказалась ложной… По крайней мере, самое худшее не произошло. Он был жив, и он проснулся, когда я коснулась его плеча. Но и кровь мне не померещилась!
Осмотрев Руслана, я обнаружила у него на груди совершенно жуткий порез: глубокий, воспаленный, с рваными краями. А рядом не было ничего, обо что он мог бы так порезаться! Руслан казался все таким же сонным, будто эта чудовищная рана его не беспокоила. А мне было страшно смотреть на него, страшно прикасаться! Я боялась, что моих скромных медицинских познаний тут просто не хватит, поэтому сразу позвонила Наташке.
Она была на работе, но согласилась принять нас. Я отменила все встречи, быстро собрала Руслана, повела к машине. Сердце по-прежнему испуганно колотилось, неизвестность приносила чувство беспомощности. Я хотела позаботиться о нем, все для этого делала, и у меня не получалось! Мне нужно было знать, почему.
В подъезде мы пересеклись с Людмилкой, и она пыталась мне подсунуть какую-то коллективную жалобу на плесень, насекомых и еще что-то там… У меня не было на это времени. Да, я по-прежнему была вдвое меньше и легче Людмилки. Но каким-то непостижимым образом я умудрилась засунуть ее обратно в квартиру, да еще и дверь захлопнуть. Мне было плевать на все и на всех, я думала только о своей цели.
Наташка приняла нас в перевязочной, там пока никого не было — зато было оборудование и медикаменты. Она долго и внимательно разглядывала рану на груди Руслана, а я стояла у окна и нервно кусала ногти — с детства я этой пакостью не занималась! Но тут уж иначе не получалось.