Консервы, которых в рюкзаке было пять штук, единогласно решили экономить. Кэм орудовала единственной ложкой, которую ей любезно уступили «рыцари». Правда, с этой же ложки приходилось кормить и Алекса. И никакого интимного подтекста в этом жесте не было. Когда Кэм предлагала сменить Алекса и тащить вместе с Мэдом носилки с ведущим, оба товарища по команде посмотрели на нее как на дурочку. Ρой тот вообще зыркал своими темными глазами так, что Кэм предпочла скрыться за ближайшее дерево. И пусть оно доверия не вызывало — листья подозрительно шевелились, словно собирались не просто скрыть под своей кроной прячущегося, а как минимум съесть. В общем, самое малое, что Кэм могла сделать для Алекса, — покормить его. Мэд же пользовался пальцами.
Кэм лишь хмыкнула про себя: и на битый пиксель такое благородство? Хотя… пусть гигиена и вывесила белый флаг, зато ложкой загребать удобнее.
Как бы ни хотелось всем спать, все же, посовещавшись, команда решила, что ночной дозор лишним не будет. Не от напавших на корабль, так от местных хищников.
Первым в караул отправился Мэд. Вооружившись все тем же виброножом и лазерным резаком, он заступил на пост и честно следил за бдительной флорой и фауной. Та, в свою очередь, плотоядно таращилась нa четверку «туристов», но пока благоразумно не нападала, смущенная нет-нет да показывавшимся светом лазерного резака, раз в полчаса кромсавшего какой-нибудь подозрительный куст.
После полуночи геймера сменил Ρой, продержавшийся на страже до рассвета.
А едва первые лучи поцеловали листву, как караульный потряс за плечо сонную Кэм.
Она, разлепив глаза, села, покачнулась и, зевая, приняла вахту.
В рассветный час ночные хищники поняли, что сегодня, кроме противных солнечных лучей, им ничего не светит, и удалились.
Кэм, зябко передернув плечами, подсела ближе к раненому. Опустила руку ему на лоб. Под пальцами оказалась влажная, в бисеринках пота, прохладная кожа, которая еще вечером была словно налитая изнутри жаром.
Девушка не знала, радоваться этому или нет. То ли с восходом светила ведущему стало легче, то ли наоборот, организм его решил не сопротивляться и тихо помереть.
Присмотрелась к раненому внимательнее: нет, все же спит, а не отдает концы. Она склонилась над ним в тот момент, когда Джей разлепил веки.
Их взгляды встретились всего на миг: испуганный и решительный. Озерная гладь и серая сталь. Α потом раненый смежил веки и отрубился.
Весь последующий день напоминал бредовый сон не только Эйджею. Всем. Они шли. Запинались. Падали. Снова шли. Курс, взятый в глубь острова, туда, где точно их не достанут лидары и сонары, одобрили все трое. Ведущий, будучи в беспамятстве, высказать возражений не смог, и его молчание было принято сокомандниками как знак согласия.