Тэд.
Ловец шел по переулкам лабиринта, то срываясь на бег, то снова восстанавливая дыхание. В голове его теснились мысли и образы, казалось, сводившие его с ума. А может, не казалось? Сейчас, остывая, он понимал, что чуть сгоряча не натворил. Да, эта пигалица его не на шутку разозлила. Но и он сам хорош… слетел с катушек по полной.
В последнее время он часто ловил себя на том, что еще чуть-чуть, и сорвется. Его до скрежета раздражал Лурк — ловец из второй группы, что кичился знатностью своего рода. Порою Тэд ловил себя на мысли, что не прочь поправить бы самодовольную физиономию этого павлина хорошим хуком. Особенно когда этот аристократишка цедил в кулак о всяком уличном отродье, что невесть как попало в Оплот. И плевать, что Тэд прожигал свою шкуру в языках пламени лабиринта поболее многих, что находил души по едва уловимому следу, чтоб был одним из лучших в столичном отделе в свои неполные двадцать пять. Голубая кровь и древность рода, подкрепленные солидным банковским счетом, для многих — важнее иных заслуг.
А еще Тэд до оскомины ненавидел своих соседей — правильную супружескую чету, с которой порою сталкивался, выходя из дома. В них было идеальным абсолютно все, но только с виду. Всегда улыбающиеся, всегда интересующиеся его делами, целующие друг друга в щеку напоказ — образцовые соседи. В общем, на первый взгляд муж — эталонный семьянин, а жена — прилежная домохозяйка. Но от них так смердело ложью, так разило, что хотелось заткнуть нос. Супруг пускал слюни на молоденьких мальчиков, пока думал, что его никто не видит, а благоверная по четвергам принимала у себя гостя, которого в борделе на Лайс-стрит величали не иначе как «Мастер плеток и боли».
Да, Тэда раздражало многое, но чтобы вот так, как сегодня, бросить вожжи… Мысли щелкали, мельтешили в голове не хуже напёрстков у профессионального кидалы. А руки… они до сих пор ощущали нежную кожу, упругость девичьей груди. А ее запах… казалось, он проник даже сюда, сквозь привычный смрад лабиринта. Аромат с привкусом морской соли и имбиря. Эти воспоминания заставляли его кровь течь по жилам быстрее.
Но мир без теней не терпел измен, и тут же, в издевку, подкинул Тэду очередную гадость, коих у сумрака было не меньше, чем блох на шелудивой дворняге.
Две каменные химеры, что барельефами украшали стены одного из ходов лабиринта, вдруг стряхнули с себя, казалось бы, вечный сон. По их уродливым мордам взбесившимися пауками поползли трещины. Удар сердца — и ожившие монстры вышли из каменных то ли чертогов, то ли могил.