— Ох, девочка, — вздыхает где-то за спиной бабулька.
Мужчина наклоняется вперед через меня, чтобы увидеть, что так впечатлило бабушку. Мне одной не интересно, не хочу знать, что там такое. И почему я все ещё в сознании? Это было бы как нельзя кстати.
— Сейчас, — бубнит бабулька и выходит из ванной, оставив нас наедине.
— Если ты волчица, — говорит мужчина где-то над ухом, так что незаметно начинаю дрожать, — я убью тебя.
От звука этого голоса к горлу подступает ком рыданий, начинаю судорожно икать, пряча взгляд от этого жуткого человека. Я же ничего ему не сделала, за что? Тот мужчина привез меня сюда насильно, за что и получил от меня лопатой. Но ему-то что я сделала? Какая разница, что я эта их волчица? Что это меняет? Икание усиливается и меня трясет всем телом во время икания, так сильно, что руки, удерживающие за плечи, делают нестерпимо больно, чтобы удержать меня.
— Ты что ей сделал, болван? — цыганка вернулась и мне будто легче стало.
Подошла к нам с большими ножницами в руках. Ее прохладная ладонь коснулась лба, и, стало легче дышать, икота ушла, даже боль уменьшилась. Вот это руки, в них магия какая, что ли? Ну а что, оборотни существуют, так от чего же не существовать магам?
Она нагнулась ко мне и заглянула в глаза (глаз) словно в душу.
— Прости деточка, отрастут, — обещает она, но я не понимаю ее.
Ножницы щелкают за спиной, не знаю, что она там делает, но мне нет до этого дела. Клонит в сон, мне хочется уснуть, но при всем желании не могу. Ножницы все щелкают, затем бабуля на удивление легко снимает одежду спереди, отрезав ее от задней части. Со сломанной рукой возится дольше всего. В конце подрезает лифчик, неуклюже закрываю целой рукой грудь. Странно, что со спины ткань она не снимает, оставляет на месте.
— Председатель, — слышу ещё один мужской голос и поднимаю голову, чтобы увидеть человека, которому он принадлежит.
Мужчина с саквояжем в руках, лет за сорок, одет в белый халат поверх армейского камуфляжного костюма.
— Где ты ходишь, Андрей? Иди, посмотри, в жизни подобного не видела, — махает рукой цыганка.
Доктор нерешительно заходит в комнату, кивает мужчине, удерживающем меня, и заходит мне за спину. Следом слышу задумчивый вздох, и мне впервые хочется посмотреть, что они такое там увидели.
— Посмотрим — ка, — говорит доктор, судя по звукам роясь в саквояже.
Что-то холодное качается спины, но я ничего не чувствую, пока доктор что-то там делает. Даже боли нет в спине, за то во всех остальных частях тела боль не прекращается. Все трое странных людей смотрят на меня как на какой-то странный эксперимент, от этого всё больше становится не по себе.