— А другие? Белые?
— Белые — хранители мудрости. Рождаются раз в сто лет и чаще всего не приспособлены к жизни. Если белому повезет, и он родится в одном из пяти разумных кланов, его обучат как летописца или служителя богини.
— Желтые?
— Увидишь желтого — плюй в него огнем не задумываясь. Кидаются на все, что движется, не разбирая свой-чужой.
— Как они при таком подходе размножаются-то?
— Понятия не имею.
— Так и размножаются, — без стука вошел Грандир, неся поднос с едой. — Спаривание желтых похоже на бойню. Самцы, стараясь не подпустить к самке соперников, дерутся насмерть.
— Это бессмысленно, — встала, и начала помогать расставлять тарелки.
— Почему же. Самый шустрый пользуется тем, что остальные заняты, спаривается с самкой, которая пассивно наблюдает за метаниями более мелких самцов.
— Как они еще друг друга не переубивали вовсе.
— В кладке насчитывается от десяти до тридцати яиц. Из двух-трех вылупятся самки, из остальных самцы.
— Берут количеством, — хмыкнул Вейранар, двигаясь вместе со стулом, освобождая место для эльвафа.
— Тогда понятно, — кивнула я.
Дальше разговор потек о моих успехах на поприще изучения языков и боевых искусств. К изначальной теме мы с Вейраном так и не вернулись. Наши посиделки закончились за полночь. Но когда мужчины ушли, я еще долго не могла уснуть, просто лежала и таращилась в потолок. Скрипнула дверь в смежную комнату, отвлекая от напряженных мыслей.
— Не сдавайся, Иш, — произнес вампир в полной тишине. — Чтобы ни случилось, знай, у тебя теперь есть на кого положиться.
— Спасибо, Вейранар.
— А теперь спи. Поблажек не будет — разбужу как обычно.
— Слушаюсь, командир.
— Черт, — шиплю сквозь зубы.
Распахиваю глаза и резко сажусь. Сердце почти выскакивает из груди, пульс бьет по вискам и совсем нечем дышать. Я сползаю с постели, дергаю петлю и открываю окно, чтобы холодный ночной воздух остудил меня. Ночная рубашка вздувается как парус. Я закрываю глаза — дышу глубоко и медленно.
Знакомый кошмар. Он уже снился мне, тогда — на Земле, только в этот раз в пещере с факелами была не я, а Чисс. Его я видела распятым на жертвенном камне. Проклятье, что это значит? Это какой-то знак? Меня предупреждают об опасности? Если, да, то грозит она явно не мне.
Две недели, а от Ларры никаких вестей, ни единой вшивой записки. Вейранар говорит, что ее до сих пор держат в пещере ожидания. Зачем? Не понимаю. Надо было расспросить ее о женихе. От вампира я ничего и не добилась — обещание, будь оно не ладно.
— Ларра, неужели так трудно черкануть пару строчек, — вздыхаю. — Я уже недурственно разбираюсь в ваших закорючках.