Ну, понятно.
Меня не дождалась, по другой дороге поехала, чтобы не встречаться и наблюдательницу у меня оставить решила.
Поверила, что я тоже приобщился к играм тех, кому все можно на этом свете. За девчонку переживает, как бы не продолжил начатое.
— А сама она как?
— Света эта? Без изменений.
— Так. Нянечку — в домик для гостей. Позову, если что, — сразу же пресекаю ее протесты. — Не терплю чужих в доме.
И это правда. Только Алька входить может и оставаться на ночь или на сколько надо. Ну, и еще несколько очень близких людей. Хотя… При этом образе жизни не угадаешь, кто из очень близких предаст. Поэтому — практически никого не терплю.
— Не спорьте, — Змей прекрасно видит мое состояние, и быстренько уводит засланную Алькой шпионку под локоток. — С ним — вообще никогда не нужно спорить.
Это — да. И рано или поздно это усваивает каждый.
Подымаюсь к себе. Почти не держась уже на ногах, все-таки обрабатываю плечо. Хреново получается, надо было ту медсестричку таки напрячь, раз уж она здесь. Но все — потом. Вечером. Когда высплюсь.
Вхожу в свою спальню и долго смотрю на нее.
Застонала, — тяжело, протяжно.
И я, сам не успев подумать, что делаю, просто беру ее на руки и начинаю покачивать, расхаживая взад-вперед по собственной спальне.
Только когда успокаивается, — и уже будто не лихорадит ее, а, кажется, — просто спит, спокойно, даже где-то сладко, только лоб испариной покрытый, — бережно укладываю назад.
Так и не выключив ночник, тихонько прикрываю за собой дверь.
Нужно сказать, чтобы вторую спальню наконец доделали, — она у меня уже год как в процессе. Не нужна она мне просто, — вот и не замарачиваюсь. А теперь вот, похоже, самому посреди сваленных досок спать придется, — постель там, кстати, есть.
Но я не дохожу до комнаты. Так и сваливаюсь по дороге в гостиной на узкий диван.
Черт, я провалялся в отключке сутки.
Разлепляю глаза ранним утром.
По дому опять снует Аля, проходя мимо и даже на меня не глядя.
Змей ей услужливо приносит бинты, таз тащит с холодной водой.
Хм… Кажется, он, суровый и непрошибаемый, к Альке все-таки неравнодушен, — впервые вижу, чтобы у него появлялась улыбка, — а она появляется, правда, когда Алька поворачивается к нему спиной и не видит. Командует им, — сухо, устало, — но тоже усталости не показывает.
— Привет, Аль. Что-то случилось? Ей хуже?
Окидывает меня пустым взглядом и только качает головой.
Похоже, отвечать и разговаривать со мной не собирается.
— Не хуже. Так же, — все-таки роняет, так и не поздоровавшись и уходит обратно в спальню к девчонке.