Закрыла глаза — чтобы не видеть, иначе просто прямо здесь сойду с ума.
Не зная, чего мне больше хочется, — чтобы это закончилось или чтобы закончилось для меня побыстрее, — как с ней.
А после, когда все стихло, тот самый человек, — единственный, которого я успела рассмотреть и ставший причиной и началом всего этого кошмара, просто подошел ко мне и, резко рванув, забросил себе на плечо.
— Я ни при чем… — зачем-то, с какой-то отчаянной надеждой, что меня все-таки отпустят, начала лепетать я. — Я не знаю всех этих людей, я не с ними… Отпустите…
— Заткнись, — жестко ответил он и сжал мне горло.
Он швырнул меня в машину, сам усевшись на переднее сидение.
А я…
Я даже боялась поднять на него глаза, — только рассматривала огромные, невозможно огромные крепкие руки на руле, со вздутыми венами, с ужасом понимая, что этим рукам ничего не стоит раздавить мне горло.
Кажется, он был спокоен, — и это после всего, что только что случилось! По крайней мере, дыхание его оставалось ровным.
Украдкой перевела взгляд на лицо, — действительно спокойное, как будто высеченное из мрамора, — вот ни одной эмоции.
Такое же неестественно огромное, как и все остальное в нем, — широкие скулы, уверенный подбородок… Он мог бы показаться красивым, если бы не то, кем он был. От таких мужчин задыхаются, глядя на них. Но рядом с этим можно было задохнуться только от ужаса.
Он повернулся ко мне, — и я сжалась еще сильнее. Его глаза, стоило только им скользнуть по моему лицу, полыхнули … Яростью? Чем-то темным, опасным, обжигающим. Никогда не видела такого взгляда.
— Тихо сидеть, — бросил он. Вроде и негромко, но у меня все внутри перевернулось от этого голоса.
И от того, как он начал буравить мое лицо полыхающим взглядом еще больше потемневших черных глаз.
Вот как будто физически его чувствую, — обжигает, елозит, шершавым колючим прикосновением ведет по коже, от лба по щекам, до подбородка и снова возвращается к глазам, вспыхнув еще сильнее.
— И не дергайся, — голос звучит спокойно, но я замираю так, что даже дрожать перестаю.
И внутри разрастается понимание, — лучше не дергаться. Не просить, ни о чем не спрашивать, — а и правда, сжаться и вести себя так, как будто меня здесь нет. Будто я кукла неживая, — иначе очень скоро так и будет.
Он навис надо мной, и я закрыла глаза от ужаса.
Но огромные руки только пристегнули ремень безопасности, и…
Мне на голову накинули мешок.
— Руками не дергай, чтобы не связал, — полыхнул мне прямо в ухо его ледяной голос вместе с обжигающим дыханием. И рука снова сжала мое горло.