Я только кивнула, так и не раскрывая глаз.
Не знаю, сколько мы ехали, — время сжалось для меня в один миг кошмара.
Кошмара, в котором, как подсказывал мне разум, я, хотя бы могла вздохнуть, — ведь все самое страшное случится после того, как машина остановится.
Услышит ли меня этот человек?
Где-то внутри все же поднималась слабая надежда, — меня с кем-то спутали. И сейчас он просто слишком разгорячен этими убийствами и перестрелкой. А после… Может, когда остынет, то поймет, что я — совсем не та, кто ему нужна?
Но эта надежда была такой наивной, что даже мне самой было смешно.
Никто не станет разбираться, — понимала я.
Меня просто увезли, как живое мясо, — и наверняка то же самое случилось и с остальными девчонками.
Директор интерната с его гостями — просто младенец по сравнению с этими людьми. А, значит, самое худшее ждет меня, когда эта дорога закончится…
Машина остановилась так же резко, как и сорвалась с места.
Рука, запястья которой шире, чем мое горло, схватила меня за плечо и поволокла вперед, периодически подталкивая в спину.
А после меня швырнули на каменный пол, — счастье, что я успела выбросить вперед руки, — тоже, совершенно рефлекторно, едва ощутив, что лечу.
— Можешь снять мешок, — раздался его голос.
И, сбросив с лица эту тряпку, я начала пятится к стене, видя, что от его спокойствия не осталось и следа. Передо мной был зверь. Рычащий, сверкающий глазами, тяжело и жадно дышащий, и… Неуклонно наступающий на меня.
* * *
Опомнившись, я вскочила на ноги.
Сейчас — совсем не время переживать шок!
Возможно, эти несколько минут передышки — единственные, когда можно еще как-нибудь спастись.
Бросилась к двери, несмотря на звуки выстрелов, — может, пронесет, а, может, поймать пулю — не самое худшее в моей ситуации? В том, что последует дальше и в том, что после всего этого я вряд ли останусь в живых — я уже не сомневалась. Наверняка этот больной будет меня держать здесь и насиловать до тех пор, пока не убьет! Или не отдаст потом на растерзание остальным!
Но дверь оказалась заперта.
Я почти взвыла, — разве он мог успеть? Да и щелчка я не услышала…
Но все же — смог.
Несколько раз еще изо всех сил дернув, поняла, что это — напрасно. Ее не заело и не заклинило, — она действительно заперта.
Обхватив себя руками, я медленно, по всему периметру отправилась изучать помещение, трогая руками стены.
Темно. Слишком темно, — но я все же надеялась что-то нащупать.
Разве может быть так, чтобы не было ни единого отверстия, никакой щели наружу?
Даже в подвалах и бункерах они должны же быть!
Но я лишь стерла себе пальцы о шершавые каменные стены.