— Черт! Ты ведь понимаешь, как мы его подставили? — Ник мотнул головой в сторону Рамиля.
Тот сидел прямо, плотно сжав колени, на своей лавке-жёрдочке. Он больше не писал в блокноте.
— Ухадите сищас, — сказал Рамиль. — Вы минэ угражали, заставили памагат — я так скажу. Я маленки щилавек, испугался. Вы уйдете, я сразу саабщу в соцнадзор, — Рамиль посмотрел на Никиту. — Расскажи всем, щто на самом делэ праисходит. Пуст люди знают.
Никита кивнул:
— Мы уходим.
— Я вас вывиду, — Рамиль поднялся.
И опять потянулась череда тускло освещенных коридоров и лестниц, ведущих все ниже и ниже. Опираясь на плечи Никиты и Рамиля, Лу неловко прыгала на одной ноге. Она заглотила еще несколько таблеток, но выглядела все такой же бледной и казалась еще более ослабевшей. Никита то и дело бросал быстрые взгляды на ее осунувшееся лицо, беспомощно осознавая, что жалость к ней перевешивает ненависть. Он наверняка разобрался бы в своих чувствах, логически систематизировал факты, будь у него время, но именно этого и не доставало. Все перемешалось и спуталось. Он был уверен, Лу известно еще что-то важное. Но хотелось ли ему об этом знать? Еще одна причина ненавидеть. Вот только кого? Очевидно, Лу — всего лишь винтик в огромной системе, верхушкой которой был Совет Объединенных Наций. Кого конкретно винить? Кто замешан в том, что над ним, а возможно и еще кем-то из смертных, проводят бесчеловечные эксперименты, идущие в разрез с официальной идеологией целой планеты? Он верил им — вождям, как до него верили миллионы таких же, как он, идиотов. Наверно и она, Лу, верила и тоже обманулась. Стоит ли ненавидеть ее за это? Она сказала, что теперь знает, на чьей стороне. А на чьей стороне он сам? Наверное, на стороне правды… Но в чем, собственно, правда? Ведь он ничего не знает, кроме того, что его пытаются убить.
— Щерный ход и сразу на улица, — предупредил Рамиль. — Ана сможет сама идти? — он оценивающе посмотрел на Лу.
— Справлюсь, — твердо ответила та. Ник почувствовал, как напряглись ее руки.
— Ну все, ухадите, — Рамиль открыл тяжелую дверь, пропуская Лу и Никиту на маленький неосвященный пятачок площади между высотками.
На улице никого. Комендантский час еще не закончился.
— Спасибо, — коротко бросил Ник, вцепился обеими руками в сухую ладонь Рамиля и крепко пожал ее. — Ты — настоящий человек, каких теперь мало.
Тот молча кивнул. Потом вдруг резко дернул головой и повалился назад, увлекая Никиту за собой.
Лу закричала и, прихрамывая, бросилась в темную подворотню.
В первые секунды Никита не понял, что случилось. В лице Рамиля почти не изменилось, лишь зрачки неестественно замерли и взгляд стал осовелым. По его телу пробежала крупная судорога, весь он разом напрягся и вмиг ослаб. Ник попытался приподнять Рамиля за плечи и только тогда увидел вырванный клок волос на макушке и рану, из которой черными струйками хлынула кровь, заливая лоб и глаза. Никита мягко опустил тело на землю. Он поднялся на ноги и медленно обернулся, всматриваясь в тонированные окна высоток вокруг. Должно быть, где-то там притаился стрелок, который теперь зачем-то выжидает. Никита шагнул к центру площади.