«У него нет стрел. Он поражён регуром», – пронёсся в её голове голос Дмитрия.
Это и показалось ей странным – лучник, стреляющий без стрел. Он монотонно выполнял одно и то же действие: вынимал стрелу, целился и стрелял. Только не во врагов, а в воздух, и без стрелы.
– Это оборонительный пункт. Мы видим врагов, а они нас – нет из-за тумана, созданного нами. Это нам помогало при первых атаках. В последний раз они проникли в город, – с горечью в голосе сказал Нарон.
Лина посмотрела вверх. Она увидела кусты шиповника над пропастью, место, где они только что стояли, коней, которые переминались с ноги на ногу и ждали своих хозяев. Было странно осознавать, что она внизу видит всё, что происходит наверху, как на ладони, но никто не может увидеть её.
– Много поражённых регурами? – спросила Лина.
– Да, мы всех стараемся поместить в больницу, но не успеваем. Он один из последних.
– Что с ними будет? Вы их можете вылечить?
Нарон сокрушённо покачал головой.
– Никто не знает средства. Они могут прожить долго, а могут умереть через несколько секунд. Всё зависит от самого человека. Но никто ещё не вылечился.
К дереву подошли три человека, один забрался на ветку, где находился лучник. Двое внизу натянули одеяло и ждали. Первый медленно дошёл до заражённого и толкнул его. Он упал прямо на одеяло, не меняя позы и продолжая «стрелять». Два человека свернули его и куда-то понесли. Третий спустился и побежал догонять их.
– Сколько уже заражённых? – спросил Дмитрий.
– Около трёх тысяч.
– Знать бы, сколько этих тварей у Дармона.
– Думаю, не менее пятидесяти тысяч!
– Но так ведь можно всех жителей города превратить в зомби! – вмешался в разговор Никита.
– Что ты предлагаешь сделать? Мы ищем лекарство, мы пытаемся защититься, но все наши усилия тщетны. Регуры незаметны!
Нарон прикусил нижнюю губу, отчего его лицо стало ещё жёстче. Он резко повернул налево и пошёл, не дожидаясь остальных. Они шли по ещё одной узкой улице, их окружали такие же дома, но всё было не так. Старушка на лавочке возле дома гладила рядом с собой воздух, кошка возле её ног мыла переднюю лапу, ребенок сидел на крыше с высунутым языком. На этой улице была жизнь, но своя – тихая и нелепая.
– Эта улица полностью поражена. Мы её не трогаем. Все они живут своей однотонной жизнью. Но, наверное, они счастливы. – Нарон шёл быстрым шагом, пытаясь как можно скорее пройти эту улицу. Остальные еле за ним поспевали.
Миновав улицу, Нарон убавил шаг, позволив своим спутникам догнать его.
– Не могу себе представить, как пятьдесят или более тысяч людей застынут, перестанут жить, – ошеломлённый увиденным, проговорил Никита.