— Убей, — сказал раскрашенный.
— Убей, — хрюкнул человек-свин.
Десятки страшных людей без лиц, десятки мучителей окружили Ксиню и твердили только одно слово. А старик молчал, протягивая нож. Ксиня почувствовала, как ее шрамы булькают, трескаются, как горячая кровь капает вниз.
Детский крик утонул в хоре голосов. Ксиня не выдержала и взяла нож. Щенок преданно заглядывал в глаза и вилял хвостиком. Он хотел играть, он хотел всегда быть рядом, он ЛЮБИЛ ее. Единственный за всю ее недолгую жизнь.
— Прости, — прошептала Ксиня и воткнула нож ему в живот. Щенок заскулил, дернулся и обмяк.
Взрыв света отбросил все. Стерлись люди, исчез Черный, растворились летучие мыши. А вместе с ними ушло что-то, что всегда было частью Ксини. То, что заставляло ее жить тогда, когда хотелось умереть, то, что еще согревало, когда совсем не было тепла. Ушла надежда на то, что когда-нибудь все измениться. Но потеряв надежду, Ксиня получила новый дар — она прозрела! Теперь она могла по-другому взглянуть на порядок вещей в мире и на саму жизнь.
Ксиня резко дернулась и… очнулась в лачуге колдуна. Она вернулась, но принесла с собой последнее, что было необходимо для ритуала — свободную от прошлого душу.
* * *
Она уже не плакала. Тонкие мокрые дорожки медленно подсыхали на впалых щеках. Боль потери слегка притупилась. Ксине понадобилось время, чтобы прийти в себя, а потом… она стала видеть!
Поначалу каждую мелочь, каждый уголок в доме, а после деревья, траву и листья. Она видела дорогу, пыль, движения лапок насекомых. Видела колыхание на ветру сохнущей одежды в ближайшей деревне.
Видела хозяйку одежды, которая залпом выпила молоко, а затем вытерла губы тыльной стороной ладони. Видела скрипучие экипажи и быстрые коляски, видела город вдали и сутолоку людей. Слышала шум ветра, воды и голоса. Ксиня заглянула в окна второго этажа одного из домов, увидела там счастливую семью за столом, а потом заглянула в каждого по отдельности. Увидела их желания и мечты, их настроение и то, что они скрывали ото всех, вспоминая только по ночам.
А потом Ксиня посмотрела на Черного и осознала его многолетнее одиночество. Сердце его не источало злости или ненависти, скорее грусть и тоску по давно утерянному прошлому.
* * *
Близилось время ритуала. В небе сквозь облака уже мелькали лучи полной луны. Еще немного, и она войдет в нужную фазу. Три испытания пройдены, условности соблюдены, жертва готова. Несколько часов Черный возносил молитвы и песнопения стражам, прежде чем впал в транс и предстал перед Повелителем. Зло, исходящее от призрачной фигуры, было настолько физически ощущаемо, что, кажется, его можно было потрогать. Смрад заставил старика затаить дыхание, впрочем, божество это скорее забавляло, чем раздражало.