Повозка остановилась. Возница стаскивал тела и уносил в лес. Яни ничего не видел, но чувствовал, как из неизвестной тьмы к нему тянутся ледяные витки черного тумана. Из самого сердца леса, застрявшего в холоде бесконечной ночи. Это был конец дороги мертвых.
Возница поднял тело Яни и, перекинув через плечо, понес туда, где ждала мальчика вечность в смерти. Снег осыпался с лица, но видел он только изъеденный временем шерстяной плащ.
Старик остановился. Веками он не произносил ни слова, забыв их значение, но это помнил:
— Д-о-г-о-в-о-р, — сказал он, глядя мертвыми, древними глазами на хрупкую девушку, застывшую среди изогнутых, искалеченных деревьев; преградившую ему путь к Разлому, пролегавшему по земле, воздуху, времени и пространству, из которого шел низкий гул, вырывался ледяной ветер, и тянулся в лес смоляной темный туман.
Ветер оголил бесплодную землю с переплетением толстых корней и дорогу, выложенную тысячами окаменевших черепов; несвежий поток спертого воздуха, который веками вдыхали и выдыхали черные гнилые легкие. Никакого света там не было — тьма, жадная, не сулящая покоя, только бесконечные муки; живущая страданием, а не утешением, кормящая своей вязкой плотью тварей, чей облик неподвластно осознать смертным, в чьих душах живет дыхание Владычицы сущего.
Возница сбросил мальчика с плеча, тело упало на промерзшую землю. И тогда Яни увидел ее. Тонкая, красивая, с длинными черными волосами, доходящими почти до земли, спокойными волнами окутывающими стан в белой длинной рубахе, перехваченной костяным пояском. Ветер, дувший из раны в пространстве, не смел потревожить ни единого волоска на ее голове.
Дочь Владычицы. Ведрана.
Девушка прошла мимо Возницы. Он протянул было руку, чтобы остановить, но кисть обратилась в прах, стоило ему дотронуться до легкой ткани ее рубашки. Дочь тьмы, когда-то бывшая сестрой Яни, склонилась над ледяным окоченевшим телом мальчика. Твердая как камень правая рука торчала вверх, на месте указательного пальца — бескровный огрызок. Рубашка, разорванная и заскорузлая от засохшей крови, задралась почти до шеи, обнажив большую рану на впалом животе. На белом лице багровые разводы, льняные волосы слиплись в черные сосульки. В широко раскрытом мутном глазе — желто-бурые пятна, к остекленевшей оболочке примерзли алые снежинки.
Девушка присела на землю и обняла мальчика. Тонкими пальцами с нежностью провела по спутанным, грязным волосам; глядя на него черными глазами, полными покоя и мрака.
Яни хотел спросить: «Зачем?» Сказать: «Я бы справился, я бы смог, я уже взрослый. Он за все ответил. Я отомстил, освободил тебя».