Животное еще жило, перебирало длинными лапами багрово-белый снег, пытаясь убежать, исправить свою глупую ошибку. Не выпускало из крепко сжатых челюстей голову украденного с повозки трупа. Возница склонился над ним, обдав вонью распадающейся вечность плоти, и с громким хрустом разорвал пасть. Не глядя, кинул обратно на повозку голову отца Яни.
Ян убил его.
Мать приготовила на ужин тушеного кролика. Отец всегда ел первым, а им доставались объедки. Яни прислуживал ему, и стоило матери отвернуться, как он вылил содержимое фляги в отцову миску. Все до последней капли. Перемешал. Тщательно, так что и следа не осталось. Руки не дрожали, но голова была словно полна дурмана. Ставя миску на стол, опустил глаза вниз: отец не любил, когда на него смотрят. Тем лучше. Мальчик боялся, что черный человек все поймет по его глазам — озерам ненависти.
Яни отошел в угол и сел на лавку, рядом со штопавшей отцовскую рубашку сестрой. От Вореи он вернулся домой рано утром; Ведрана, собираясь на реку, готовила грязное белье к стирке. Он ни о чем не спрашивал, лишь всматривался весь день в ее лицо, стараясь уловить перемены.
Мать, безвольно сложив руки, сидела на маленькой скамеечке у очага, разглядывая затухавшее пламя. Мальчик хотел шепнуть, чтобы она подбросила в огонь поленьев, пока отец не разозлился, но поздно. Мужчина встал из-за стола и пнул табурет, мать упала, поднесла руки к лицу — прикрыть — отец с силой отбросил их стороны. Ударил по губам, по скуле. Затем подкинул полено в очаг и сел за стол. Отломил горбушку хлеба, зачерпнул из миски и поднес ложку ко рту. Он ел обстоятельно, с удовольствием. Вдруг выронил ложку, громко рыгнул; его вырвало на стол съеденный мясом и кровью. В жиже ползали алые пятнистые черви.
— Т-т-ты, — отец указал дрожавшей рукой на Яни, встал из-за стола, табурет упал с громким стуком. Черви росли внутри него, пожирая заживо; ворочаясь толстыми клубками, перекатывались под кожей; вырывались наружу и снова возвращались в вонючую утробу. Покачиваясь, держась левой рукой за расползающийся живот, захлебываясь кровью, отец направлялся к Яни, сжимая нож, схваченный со стола. Мальчик оцепенел. Мать подбитыми глазами пыталась рассмотреть, что происходит. Ведрана застыла с занесенной над тканью иглой. Яни увидел в ее глазах то, что пытался угадать целый день. Вечная тьма. Так быстро. Ян надеялся, что у него есть время, сегодняшний вечер точно должен был быть. Прежней бы она не стала, но убив отца, уничтожив причину ее мук, уйти во мрак он бы ей помешал. Глядя в полные мертвого покоя глаза сестры, мальчик понял, что опоздал. Отец умирал, но пока Яни мешкал, схватил сына за рубашку, прижал к стене и вонзил в живот нож.