— Это — сигил тайны, — негромко произнесла Сабина, откладывая гравировальный стержень. — Отныне сказать вслух о тайне Майи не сможет никто, — она подняла глаза на Майю. — Даже наши враги.
Но в глазах ее читались иные слова: «Даже твой муж».
Все мы по временам бываем в трудном положении, однако не должно носить горести в сердце своем. Все мы горюем, страдаем, стонем. Испытания — опыт, который укрепляет нас, как ветер укрепляет корни яблонь в Саду сидра. Но бури приходят и уходят, наше же дело — не дать им отвлечь нас от того прекрасного, что уже прошло или еще настанет. Всем сердцем предавшись размышлениям о перенесенной несправедливости, мы можем не заметить тех, кто страдает рядом. Когда больно тело, исцеление требует времени; то же самое верно и для страдающего сердца.
Ричард Сейон, альдермастон аббатства Муирвуд
Она проснулась от легкого прикосновения руки к плечу.
— Майя, нам пора.
Она заморгала, силясь разогнать тьму, нарушаемую светом одной-единственной толстой свечи. Комната альдермастонова дома смыкалась над ней как пещера, непроглядная тьма давила на плечи. Майя попыталась вспомнить, где она находится. За прошедшие несколько недель она привыкла к тому, что во сне ее разумом завладевал Бесчисленный, насылая ей яркие видения из прошлого. Но теперь она была свободна от злобного создания, засевшего в ее душе. Ей ничего не снилось, она даже не помнила, как заснула. Последнее, что осталось в памяти, — тишина, темнота и звук дыхания Сюзенны.
— Спасибо, — сказала Майя, садясь и отводя с лица спутанные пряди. В комнате девушек поставили две узкие деревянные кровати с высокими резными столбиками по четырем углам и свисающими с них шелковыми завесами. У дальней стены имелся большой очаг с вырезанным внутри яр-камнем. Майя вспомнила, как перед сном Сюзенна одним движением мысли погасила огонь. До самого отхода ко сну у девушек не случилось возможности поговорить, ведь Сюзенне необходимо было собрать вещи и перенести их в новое жилье. Когда ее вещи — несколько сундуков — были доставлены, Сюзенна добрый час провела в гардеробной, развешивая прелестные платья. Она была молчалива и деловита, и потому Майе было как-то неловко затевать разговор. Оставалось надеяться на то, что позже им еще выпадет возможность получше узнать друг друга.
Поставив свечу на столик, Сюзенна торопливо сбросила ночную рубашку, пробежалась пальцами по платьям и наконец выбрала одно, элегантностью не уступавшее прочим. Гардероб Майи был куда скуднее: платье безродной да ночная рубашка, полученные от бабушки.