А ведь теперь я отличаюсь от других слишком сильно! Удастся ли мне через все это пройти? Она умная, самая умная из всех, кого я знаю. Она видит тебя насквозь, видит все то, что ты пытаешься скрыть.
Спокойно. Не скрывай ничего. Расскажи ей о террористе внутри тебя.
Да уж, точно.
Я должна быть Кайлой, девочкой, которую она знает, только ею и больше никем. Я внутренне собираюсь, сосредоточиваюсь, думаю о Кайле.
– Кайла? – Доктор Лизандер стоит в дверях своего кабинета. – Входи.
Я сажусь на стул напротив ее стола, радуясь, что дверь за мной закрылась: в зоне ожидания дежурит лордер. Должно быть, они ожидают очередное нападение.
Когда, несколько недель тому назад, произошло последнее, доктора Лизандер увели при первых же признаках опасности. Она исчезла прежде, чем террористы принялись убивать. Один наставил автомат на меня, но его товарищ посоветовал ему не тратить пулю на Зачищенную. Куда они ее сопроводили, где спрятали так быстро?
Доктор задумчиво постукивает по экрану. Поднимает глаза.
– Ты какая-то притихшая. Пожалуй, сегодня мы начнем с того, что ты расскажешь мне о том, что тебя беспокоит.
Правду, но не всю, лишь часть ее, – врать доктору Лизандер рискованно.
– Я думаю обо всех тех мерах безопасности, которые мы видели сегодня по дороге сюда.
– А, понятно. Это тревожит тебя?
Сегодня, определенно, тревожило.
– Да.
– А почему, как думаешь?
– У меня такое чувство, будто они утащат меня и посадят под замок.
– Совесть нечиста, да? – Доктор смеется, полагая, что пошутила. Зачищенные никогда не совершают ничего дурного.
То есть почти никогда. А как насчет Бена? В любом случае, если мы не представляем опасности ни для себя, ни для других, почему же тогда за всеми нами наблюдают и так тщательно контролируют?
И я другая. Теперь особенно, но и раньше отличалась от остальных. Не потому ли именно она – мой врач? Доктор Лизандер знаменита, она-то и придумала Зачистку. Приходя к ней, я ни разу не встречала в ее приемной каких-либо других пациентов. И даже не имея возможности определить, насколько я другая, она откуда-то знает, что что-то не так, и пытается понять, что и почему. И, однако же, даже ей не постичь степень и глубину различия, все то, что оно подразумевает.
Я тикающая бомба, была и есть. Террористическая бомба, как те, что взорвали автобус Роберта.
У меня сводит живот.
– Что такое, Кайла? Расскажи мне, что тебя так расстраивает, – говорит она.
– Тот случай, когда на больницу напали террористы, – отвечаю я.
Она склоняет голову набок, обдумывая мои слова.
– Все еще думаешь о том дне, да? Не бойся. Здесь тебе теперь ничто не угрожает. Служба безопасности приняла дополнительные меры. – Судя по тому, как она говорит это, доктор считает, что они слишком уж перестраховываются.