— Я тут позволил себе… В общем, вот.
— Что это? — Нина вскинула на Костенко глаза.
— Что-что, одежда. Чулочки-носочки, юбочки-платочки. Ты уж извини, я в этом деле не специалист, — вздохнул Борис, — Ну, в женской одежде. Может, чего упустил.
— А зачем одежда? — по-прежнему ничего не понимала Нина.
— Как — зачем? Чтобы соответствовать… моменту, так сказать, — Он прикурил сигарету и кивнул на Нинины джинсы и кофточку: — В этом — на кладбище не очень-то пойдешь.
— На кладбище? А я думала…
— Подследственным думать не положено, для этого есть умные следователи, — наставительно заметил Борис. — Вы должны только отвечать на вопросы… ну и выполнять правила внутреннего распорядка.
— А это — разрешено правилами? — Она выразительно взглянула на сверток.
— И это — дело следователя. И вообще, вопросы…
— …здесь задаете вы? — продолжила его мысль Нина.
— Именно, — подтвердил Борис. — Надо похоронить, чего ж, давай похороним. Можем пойти навстречу… в порядке исключения.
— Я даже не знаю… Борис Евгеньевич… — расчувствовалась Перепелкина, потрясенная таким благородством и широтой следовательской натуры.
— А вот это лишнее. «Гражданин следователь» меня больше устраивает. Понятно?
— Не знаю, как вас благодарить, Борис Ев… гражданин следователь, — дождавшись, когда он деликатно отвернулся к окну, Нина поспешно принялась переодеваться, от волнения путаясь в пуговицах, — Разрешили с человеком проститься по-человечески. Спасибо вам.
— Ерунда, — проворчал Костенко. — Не за что меня благодарить. Может, у меня такие методы ведения следствия. На похоронах могут быть подельники, а я буду за вами наблюдать — и всех вас разом накрою.
— Борь, да перестань, чего ты? — улыбнулась Нина, — Люди плохого не стесняются, а ты хорошее дело сделал — и как будто стыдишься. Я же знаю, что ты сильно рискуешь, разве можно меня отпускать?
— А я и не отпускаю, — возразил он.
— А как же? Одежду купил…
— Это вынужденная мера, чтобы ты своим затрапезным видом не устроила из панихиды балаган, а вот отпускать тебя — и не думал: вместе пойдем.
— В наручниках? — испугалась Перепелкина.
— А на ноги кандалы тебе надену. Ну скоро ты? — поторопил ее Борис.
— Готова, — сообщила Нина.
— Подследственная, поясняю: пойдем без наручников, но всякие глупые мысли прошу из головы выбросить прямо сейчас. От меня никуда не отходить, прыжок на месте считается попыткой побега… ну, ты знаешь. Попробуй сесть — не тесно?
Нина опустилась на стул:
— Мне бы себя еще в порядок привести. Ну, лицо освежить… А то приду как из тюрьмы, — робко заметила она.
— Нормальный портрет. В дело подшить — в самый раз, — бросил Борис. — Пока я достану, пока ты будешь краситься — опоздаем на похороны.