Гонсалес галантно откланялся.
— Зачем ты это сказал? — спросила Таня Сергея.
— А что, — вскинулся он, — разве неправда?
— Слушай, ты, борец за правду, — еле сдерживаясь, процедила она. — Ты знаешь, что твоя жена пыталась покончить с собой?
— Да? И ты поверила? Притворство, все притворство… Знаешь, есть игрушка-неваляшка? А Баринова — притворяшка, — презрительно отозвался Никифоров.
— А ты у нас, значит, честный, правильный… И что бы ни случилось, ты не виноват? Меня бросил, жену бросил — и хоть бы что. Да уж… В чем в чем, а в постоянстве тебе точно не откажешь: ты всегда бросаешь женщин, когда им хуже всего.
— Ты это… серьезно? — потрясенно проговорил Сергей.
— Когда-то, перед тем как из твоей жизни исчезнуть, — тогда я думала, что навсегда, — я передала письмо для тебя, — произнесла Таня.
…А, вспомнил,…~- было заметно, что вспомнил Сергей с трудом. — Знаешь, и его не прочел…, в общем… порвал, — признался он, полностью подтверждая сказанное Разбежкиной.
Ну, тогда и говорить но о чем. Может, это и к лучшему, — Таня взяла состава ромашки и протянула их Никифорову. — Иди к жене, ей сейчас очень плохо. Не будь подлецом… хотя бы в этот раз.
Нс глядя больше на Сергея, она вышла из офиса и подошла к машине Игоря.
Есть одна проблема, — с ходу начал тот. — Ее легко решить, если ТЫ скажешь мне правду. Я тебе нужен? Или, как было сказано, ты просто меня используешь… ну, как лекарство от боли?
— Что ты хочешь услышать? — помолчав, спросила Таня. — Да, когда-то я любила Сергея, — призналась она, — но сильно обожглась. Слава Богу, это все в далеком прошлом.
— Я не о прошлом. Я хочу знать, что в настоящем… и в будущем, если оно у нас есть. Т1ы же знаешь, я готов ждать, сколько нужно, но хотелось бы знать…
Таня шагнула к Игорю, и он обнял ее. Никифоров, выбежав вслед за ней из офиса, увидел, как Таня и Гонсалес, не замечая ничего и никого вокруг, прильнули друг к другу в долгом поцелуе. Швырнув на землю ромашки, Сергей сел в свою машину и резко сорвался с места.
— Ого, раньше за ним такого не наблюдалось, — заметила Таня его лихачество.
— Совершенно согласен с предыдущим оратором: таких лихачей прощать нельзя! Да, простить нельзя, а вот понять можно: человек только что расстался со своими иллюзиями.
— Вообще-то, машину он водит здорово… — протянула Разбежкина.
— Ну что мы вес о нем да о нем. Нс пора ли и о себе подумать? Есть важный разговор.
— О чем?
— Узнаешь. Всему свое время, — Игорь дождался, когда Таня сядет в машину, и они отправились пообедать.
Сидя за столиком, Таня улыбнулась:
— Слово предоставляется… сейчас товарищ скажет всем нам, что же такое важное он имел сообщить.