Джона тянется за стаканом с водой на прикроватной тумбочке, потом снова опускается на простыни. Он сильно загорел в Лос-Анджелесе, его тело резко выделяется на белой постели. И выглядит он гораздо лучше, чем до отъезда. Кажется здоровее, энергичнее, будто нашел новую энергию в каком-нибудь травяном коктейле. Я сижу и слушаю, как Джона рассказывает о последних днях, о работе над сценарием, о людях, с которыми проводит время. Его темные глаза горят энтузиазмом. Он теперь вращается в совершенно иных кругах. Даже представить не могу, что он когда-нибудь вернется домой.
– И как оно чувствуется, когда возвращаешься? – спрашивает Джона.
– Все как прежде… – вздыхаю я, но тут же спохватываюсь. – На самом деле нет. Все кажется каким-то странным. Как будто это уже не совсем мое место.
Джона медленно кивает:
– Ты отсутствовала довольно долго, но все утрясется.
– Конечно.
– Вернешься на работу?
На сердце у меня тяжело.
– Да, хотя, вообще-то, они взяли кого-то. Фил сказал, чтобы я приходила, но не знаю, есть ли там место для меня.
Во взгляде Джоны вспыхивает озабоченность.
– Ты уверена, что чувствуешь себя нормально?
– Да, все будет в порядке. Наверное, мне просто не хватает солнца.
– Лидс, мир велик, – заявляет Джона. – Где-нибудь всегда светит солнце.
– Только не здесь, – отвечаю я, не уверенная, что он имеет в виду именно погоду. – Уже предполагаешь, когда вернешься домой?
Джона качает головой:
– На какое-то время еще задержусь. Моя замена работает до Рождества, так что, вероятно, тогда и приеду.
Я нервно сглатываю, но не говорю ему, как мне хочется, чтобы он вернулся поскорее.
– Хорошо…
– А если Фил тебя уволит, приезжай сюда, побудь немного со мной. – Джона улыбается, он явно дурачится.
Я не говорю и того, как соблазняет меня его предложение.
– Ну, вряд ли это поможет исправить дела, я о маме.
– Уверен, просто нужно время, – смеется Джона. – Да все равно Фил тебя не уволит. Вы же практически родня.
Я изображаю улыбку:
– Да, все будет в порядке.
Джона мельком смотрит в верхнюю часть дисплея.
– Мне пора идти. Меня уже ждут.
– Что, виндсерфинг? Или какая-то кинопремьера?
– Все вместе. Обед с Кейт Уинслет.
– Неплохо, – киваю я.
– Да, сама понимаешь. Позвоню тебе потом, звездочет!
Он прерывает звонок, его лицо застывает на экране, рука поднята в прощальном жесте.
Звездочет. Это прозвище больше мне не подходит. Я даже вообразить не могу, что Джоне захочется еще смотреть на наши родные серые небеса и уличные фонари.
Я провожу ладонью по волосам: еще не привыкла к новой прическе. Стрижка почти по-мальчишески короткая.