На табличке написано, что это Бетти, двухлетняя черепаховая кошечка.
– Привет, милая леди, – бормочу я, просовывая пальцы сквозь сетку. – Как поживаешь?
Она трется спиной о сетку, настоящий комок меха с большими зелеными глазами. Я замираю, и Джона, подошедший ко мне, тоже.
– Ох как она хороша! – восхищается он. – Умеет показать товар лицом.
– Да, это у нее получается, – со смехом соглашаюсь я, когда кошка бодает лбом мою руку.
Мне щекотно.
– Фредди ни за что не стал бы заводить кошку, – говорю я.
Он вообще не был поклонником кошачьего рода. Да и собак тоже не жаловал. Мне же нравились и те и другие. И в нормальных условиях я скорее предпочла бы собаку, но прямо сейчас мне это кажется слишком большой ответственностью. А кошки… их относительная независимость мне по душе, и в то же время это дает мне возможность присматривать за кем-то, иметь в доме другое бьющееся сердце. Конечно, я вернулась на работу, мои дни теперь полностью заняты, но это лишь подчеркивает дома тишину, когда я возвращаюсь. Я стараюсь не слишком полагаться на Элли, у нее постоянно сверхурочная работа в отеле и для Дэвида остается мало времени, и это время для них драгоценно.
– Бетти мне кажется победителем, – говорит Джона. – Хотя, возможно, тебе придется обзавестись длинной палкой, чтобы отгонять от нее котов.
– С этим я справлюсь, – отвечаю я.
Я могу быть защитницей Бетти.
Решение уже почти принято, но тут я заглядываю в последнюю клетку и встречаюсь взглядом с лохматым старым котом, распластавшимся на полу; он белый, с черным пятном на одном глазу, – видимо, это и послужило причиной имени, написанного на табличке, – Турпин. Так звали знаменитого английского грабителя. Приблизительно двенадцать лет, не следует брать в дом, где есть дети и другие животные, даже рыбки, предпочтительна хозяйка-женщина.
Я почти бессознательно опускаюсь перед клеткой на корточки, чтобы рассмотреть кота получше, и этот старый оборванец вглядывается мне в глаза уныло, как ослик Иа. Не на что тебе тут любоваться, девочка, как будто говорит он. Я повидал слишком много и слишком много слышал. Просто оставь меня здесь купаться в моих горестях, сестренка. А потом прячет морду в лапах и перестает обращать на меня внимание.
– Вот этот, – говорю я.
Джона садится на корточки рядом со мной:
– Уверена?
Он слишком воспитанный человек, чтобы сказать что-то конкретное, но в его вопросе отчетливо слышится сомнение.
– Двенадцать лет, – напоминает он; Турпин поднимает голову, чтобы взглянуть на Джону. – Это довольно много по кошачьим меркам. Счета от ветеринара могут оказаться большими.