Но сегодня нас не ждет беспечное веселье. Мы все подавлены, взвинчены, улыбаемся потому, что должны, а не потому, что нам этого хочется. Боюсь, вся моя семья ощущает тень, упавшую на Рождество. Будто огромный ворон сел на крышу и расправил крылья над окнами, затеняя свет на елке и наполняя этот день меланхолией.
И все-таки мы – это мы. Тетя Джун изо всех сил старалась заманить нас к себе, для разнообразия, и это очень мило с ее стороны, но мы решили ничего не менять. Куда бы мы ни ушли, это не ослабит ощущения отсутствия Фредди, и, по крайней мере, здесь я могу поплакать над своей индейкой. Но все-таки мне слегка неловко перед тетей Джун, я же знаю, как она любит всех нас. Может, лишь за исключением кузины Люси.
– Твоя мама просто в панике, она забыла про жареную картошку, – сообщает Дэвид, выходя из кухни.
На нем, как обычно, рождественский джемпер. Они с Фредди вечно старались превзойти друг друга с этими джемперами, каждый год покупая что-то еще более кричащее. Дэвид не собирался сегодня надевать его. Элли сообщила мне об этом неделю или две назад, умоляя помочь ей исправить положение. Я тут же пошла покупать джемпер с огромным северным оленем в солнцезащитных очках и со светящимися рогами. Думаю, Фредди выбрал бы именно его. Я только что подарила джемпер Дэвиду, и он изо всех сил постарался скрыть свои чувства (безуспешно), когда натягивал его через голову. Серьезное выражение его лица представляло странный контраст с дурацкой улыбкой оленя. Я вздохнула и улыбнулась одновременно.
Все это походило на эффект камня, брошенного в середину пруда: круг за кругом, кольцо за кольцом разбегались волны боли. А камнем был Фредди. Я находилась ближе всех к нему, потом – его мама и Джона. Затем шли поочередно все те, кто его любил: мои родные и его семья, Деккерс и другие друзья из паба, его коллеги, приятели… Все эти круги – люди, которые могли вспоминать о нем сегодня.
Ну, как бы то ни было, я стараюсь прогнать эти мысли и сосредоточиться на непосредственной задаче: удачно проплыть через рождественский ужин с моей семьей. А уже потом могу пойти домой и отпраздновать мое настоящее Рождество, с Фредди.
– Без жареной картошки? – Я хмурюсь, ведь мама постоянно хвастается своим умением готовить картофель, и, надо сказать, не без оснований. – Но это неправильно.
В кухне я нахожу маму наклонившейся к чему-то в холодильнике.
– Что это я там слышала насчет картошки?
Она выпрямляется и поворачивается ко мне, ее лицо залито слезами.
– Даже и не смотри на меня! Я просто глупая старуха, которая ревет над замороженными бобами! Это все чертов климакс, у меня теперь память, как у золотой рыбки. Даже хуже – как у гуппи. Я просто хотела все сделать безупречно, а кончилось тем, что забыла о картошке, и теперь все испорчено! – восклицает она. – Я думала, может, в холодильнике завалялся пакет этого ужасного замороженного картофеля, но у меня нет даже этой дряни!