…
Потому что Луиза сама была замужем за недостойными мужчинами, пережила два развода. Осталась без детей, и ее переполнял избыток неизрасходованной материнской заботы. Луиза считала, что матери этих мальчиков не справляются с задачей.
…
Не сомневаюсь, они делали все, что могли.
…
Да, я действительно так считаю и совершенно согласна с тобой. Но, по мнению Луизы, этого было совсем недостаточно. Она сама взвалила на себя обязанность не только осчастливить человечество самыми лучшими мужьями на свете, но и спасти их от женитьбы на сварливых дурочках.
…
Как? Например, заставив прочитать хотя бы того же «Ребенка Дезире» — это потрясающая история, ее написала Кейт Шопен. Подвижница — вот кто такая Луиза. Ее мать была одной из первых суфражисток в Филадельфии.
…
Прости, снова забыла про тебя. Знаешь, перед человеком проходит за много лет много людей, но бывают такие годы и такие люди…
…
Которые оставляют особый след. Огромный след. Я прожила замужем за Говардом двадцать восемь лет, а он оставил в моей памяти совсем крошечный след. Так, еле заметная зарубочка. А есть другие люди — они врываются в твою жизнь, как к себе домой, и все в ней переворачивают. Это люди с размахом.
…
Я бы сказала «да». Я бы сказала, что ты мальчик с размахом.
…
Не за что. Так вот, Луиза принесла все книги доктору Валентайну на утверждение. Но она действовала осмотрительно, наша Луиза. Сложила книги, стопка за стопкой, в шаткую гору. У стены возле кабинета доктора Валентайна стояли в ряд шесть стульев, и на них мы разложили Луизины книги, на эти стулья с прямыми спинками, на которых мальчики после какой-нибудь дурацкой выходки ждали вызова к директору и потели от страха.
…
По стопке на каждый стул. Ты не видел ничего смешнее, все эти книжки возвышались аккуратными башенками примерно такой же высоты, как сидящие мальчики. Так и хотелось нахлобучить на них сверху кепку.
…
Совсем наоборот. О, когда Луиза предъявила свои книги, вид у нее был такой невинный, как у леденца на палочке. Надела обтягивающую красную юбку и белоснежную блузку с рукавами-фонариками. Туфли под стать: красные, с белыми перепонками. Я о таких и мечтать не смела: практически говорящие туфли.
— Я предлагаю вот это, — сказала она доктору Валентайну. — И это, и это, и это. Необходимо ваше мнение.
Доктор Валентайн был мужчина по-своему видный, но малость неуклюжий. Руки-ноги плохо привинчены. Он склонился над одной стопкой, поддел одну книжку, склонился над другой — как эти птицы с длинной шеей, которые прохаживаются вдоль болота и клюют головастиков.