— Вот сейчас вы говорите глупости.
— Он писал их для вас, а вы отвергали их, потому что он не знал, как их вам подарить.
Да и откуда ему было это знать, человеку, который жил призрачной жизнью, барахтаясь в тине скорби и неудач.
— Вы, похоже, напились?
— Послушайте меня, Уна, — сказал он. — Прекрасная девушка с каштановыми волосами — это вы. Дыхание ангела и солнечный свет — это вы.
— О, бога ради, — она с досадой приподнялась на кровати, кустики ее волос шевельнулись. — Вот уж никогда бы не подумала, Куин Портер, что вы романтик.
— Говард Стенхоуп любил вас, — провозгласил Куин. — Я подумал, вы должны это узнать.
— Ну, хорошо.
— Я подумал, вы должны это узнать, Уна.
— Спасибо вам.
— Люди должны знать такие вещи.
— Да, конечно. Спасибо вам, — она погладила его по голове, и он успокоился. — Вы хороший мальчик, Куин.
Она пожала плечами, точнее, тем, что от них осталось, простыня сползла.
— У меня сегодня большой день. Меня навестил родной язык.
— Правда? И что он сказал:
— Для начала напомнил название моей родной деревни.
— Вы имеете в виду Литву?
— Возможно, там ничего не осталось, кроме имен на могилах.
Она села прямее, что далось ей с некоторым усилием.
— Я всю жизнь прожила, не питая ни малейшего интереса к своей родине, а сейчас мне жаль, что я там не побывала, не увидела тех мест, которые еле помню.
— Если вы полетите туда, то, держу пари, поставите рекорд «старейший авиапассажир».
Она покачала головой:
— Если я куда и соберусь, то это к Лаурентасу. Я была непростительно жестока к своему чаду, хочу попросить прощения.
Она немного помолчала и добавила:
— Между прочим, мировой рекорд «старейший авиапассажир» принадлежит Шарлотте Хьюз. Возраст сто пятнадцать лет. Можете проверить.
— Я вам и так верю, — рассмеялся Куин.
Она снова погладила его по голове.
— Я скучаю. Странно, но я скучаю по местам, которых почти не помню. Войди сюда сейчас иностранец и начни читать «Войну и мир» по-литовски, я бы наверняка поняла суть.
Они посидели, помолчали.
— И это еще не все, — сказала она. — Но сейчас я хочу немного вздремнуть.
Она жестом попрощалась, и он с неохотой вышел.
Криз — если он был — миновал. Четверка парамедиков заверила, что жизненные функции в норме, сознание ясное, состояние удовлетворительное.
— Что это было вообще? — спросил Куин у Теда, который наливал чай из красивого чайника Уны.
— Отсроченная реакция на взлом, я думаю. Парень со «скорой» сказал, такое бывает.
— Это было чудо, — сказала Белль. — Вот что это было.
Она посмотрела на Куина — такой серьезной он ее не помнил — и сообщила, что их сын, их странный умерший мальчик вернул Уне Виткус ее язык, память и забытого брата.