— Ничего я не заработался, Рен.
Куин сбился с тональности и пропустил вступление, чего никогда раньше с ним не случалось. Он просто совсем не спит, вот и все, но говорить об этом не стал.
Меньше всего на свете ему хотелось, чтобы его жалели.
— Когда ты последний раз отдыхал? — гнул свое Ренни.
— Мне не нужно отдыхать, Рен, мне нужно больше работать. У меня… долг.
— Долг? У тебя же никаких кредитов, — это прозвучало с завистью.
— Ситуация изменилась.
— Могу подбросить тебе парочку смен, — сказал Ренни.
У него был интернет-магазин, который не раз выручал Куина, когда тот оказывался на мели. Своим заработком музыканта Куин за долгие годы научился управлять, он представлялся ему в виде речного русла, которое то выходит из берегов, то пересыхает. Фокус заключался в том, чтобы удерживаться на плаву в этом живительном колеблющемся потоке и во время приливов, и во время отливов. Ему это удавалось лучше, чем многим. «Не бойся работы, солнышко, — говорила ему его молодая мать перед смертью. — Для тебя это будет самым лучшим занятием».
— Это не тот долг, Рен.
Он слышал, как Гэри и Алекс болтают за столиком с молодыми учительницами, которые отмечают день рождения. Его товарищи выросли вместе с ним в районе трехэтажек на Манджой-хил. Сейчас Ренни управляет своей интернет-империей, у Алекса юридическая фирма, Гэри держит кабинет хиропрактики. «Побег из тюрьмы» для них — свет в конце недели. Им приходится быть отцами смурных или веселых детей, подстригать газоны, заполнять налоговые декларации, выполнять нудные поручения по дому, и в минуты нередкой тоски им кажется, что хорошо бы поменяться местами с Куином, который выбрал жизнь профессионального музыканта.
— Ну ладно, оставлю тебя в покое, — сказал Ренни и пошел в бурлящий зал.
Никогда Куину не хотелось выпить сильнее, чем в вечер после похорон мальчика, когда он с головой окунулся в понедельничную рутину — прикидывал доходы и расходы на неделю. Рука замерла, не дописав цифру, озарение пришло, словно телеграмма с того света: основная статья его расходов — мальчик, которому требуются деньги на медицинскую страховку, школу, завтраки, стрижку волос, ботинки, будущую учебу в колледже, но мальчика больше нет. Он перевел дыхание и посчитал, какую сумму выплатил бы, доживи мальчик до восемнадцати лет. Цифра получилась ошеломительная, но он решил отдать Белль эти деньги во что бы то ни стало и как можно скорее, вроде епитимию на себя наложил. Десятину. Он не хотел, чтобы из-за смерти мальчика его жизнь сделалась легче.
Вот в тот самый вечер он и отдыхал последний раз.