В заднем кармане завибрировал телефон. Куин дважды подумал, прежде чем ответить, — он ждал этого звонка, и под ложечкой засосало, когда он услышал ее голос. Он вслушивался в разъяренные интонации и представлял телефонное соединение в виде пуповины, пурпурной и влажной, которая связывает их.
— Я собирался его вернуть, — сказал он. — Еще вчера, честно. Но ты не пустила меня в его комнату.
Он медленно закрыл глаза, чтобы остаться с ней наедине, пусть даже так. Но она всхлипывала, повторяя имя мальчика, раз, другой, третий. С каждым жалобным стоном Куин хлопал глазами — хлоп, хлоп, хлоп, словно она выдергивала его из сна.
— Белль, — ласково сказал он. — Успокойся.
— Да не успокоюсь я! Не успокоюсь! Может, ты дашь мне урок спокойствия, Куин? Поучил бы меня, мастер спокойствия! Будь так добр, прошу тебя! Сделай милость. Сейчас, когда у меня такое горе, мне бы очень пригодился, чертов ты робот, твой урок, урок спокойствия!
— Белль, ради бога. — Он заметил бармена.
— Мог бы хоть сказать, что взял дневник. Но ты струсил, вечно ты трусишь, — плакала она навзрыд, и сгустки отчаяния разрывали телефонную пуповину.
— Я принесу его, Белль, — сказал он. — Сегодня же принесу, даю слово. Сам не знаю, зачем я унес его.
И он правда не знал. Но теперь, когда дневник мальчика оказался у него, расставаться с ним не хотелось.
Боковым зрением он заметил, что Гэри помахивает палочками, призывая Куина на сцену. Теперь плач Белль звучал не громче обычного.
— Это ведь его личный дневник, — всхлипывала она. — Какое ты имел право забирать его? Ты не заслужил такого права.
— Я знаю, знаю, — ответил он, горя желанием успокоить ее.
Отпущенный ему запас любви был скуден — одна женщина после Белль сказала, что стрелка датчика на нуле, — и весь потрачен на Белль.
— Я же пошел к мисс Виткус, Белль, — сказал он с искренним отчаянием. — Как ты велела. Ты велела пойти, и я пошел.
— Это твоя обязанность. И свидания с сыном тоже твоя обязанность. Все люди так поступают.
Хорошо хоть, она говорит с ним. Сколько раз они, бывало, разговаривали в такой поздний час: у Куина сна ни в одном глазу, Белль борется со сном, чтобы побыть с ним. Как хотелось ему поговорить с ней сейчас, как разговаривали прежде, во время полуночных откровений, полушепотом, чтобы не потревожить чуткий сон сына.
— Белль, я принесу его.
В пятнадцати шагах от него стоят образцовые отцы и мужья, уж они-то на его месте точно знали бы, что сказать. Их жены считают их чуткими. Их талантливые дети радуют их ежедневно. Они верят в любовь, в Бога, они верят, что у животных есть душа, они верят, что их умершие матери наблюдают за ними с небес.