— Теперь восемь, — сказал он. — Осталось еще двенадцать.
Он всматривался в зазеленевшие кусты спиреи[7]: наконец-то наступила весна.
— Мне не хватает утреннего щебета, — сказала Уна. — У птиц такие высокие голоса.
— Я должен научиться распознавать пять птичьих голосов.
— Увы, не смогу тебе помочь.
— Будь у птиц голоса пониже, вы могли бы их слышать.
— Тут уж ничего не поделаешь, таков замысел Божий.
Мальчик немного подумал.
— А ваши мама с папой живы?
— Господь с тобой! Ты считать умеешь?
Он помолчал, считая в уме.
— Что с ними стало?
Вот уж чем вообще никто на свете не интересовался.
— Они подшлифовали свой английский, — сказала она. — Ушли с работы и открыли бакалейную лавку. Работали там, пока хватало сил, пожили и умерли. Как это происходит со всеми людьми.
— Не со всеми, — ответил он. — Взять хотя бы вас.
Внезапно его подсчеты, похоже, завершились результатом, который так взволновал его, что это отразилось во всем теле.
— Слушайте, — сказал он и встал. — Мне пришла в голову одна мысль.
Его веки дрожали. Он схватился тонкими руками за голову, словно пытался удержать ее на плечах.
— А что, если… мисс Виткус, что, если вы… самый старый человек на планете?
Уна могла бы отнестись к этой новости по-разному.
— Господи, — сказала она. — Надеюсь, что нет.
Он вприпрыжку шагал по кухне, все еще сжимая голову руками, словно удерживал рвущееся ликование.
— Слушайте, мисс Виткус, вы ведь можете попасть… в Книгу… рекордов… Гиннесса!
— И получу денежный приз?
— Во-первых, вы получите сертификат, — говорил он, его голос взмывал вверх. — Во-вторых, вы получите почет. В-третьих, вы получите бессмертие!
— Ну, это все довольно трудно измерить в деньгах, я полагаю, — сказала она.
Тут в дверях возник несносный командир скаутов и увез мальчика домой.
В пабе «Побег из тюрьмы» пахло пивом и ветхостью, но его посетители фонтанировали энергией: всем под тридцать, девушки с тонированными волосами, в откровенных блузках, парни с накачанными бицепсами и искусственным загаром. Они любили танцевать, эти парни, положив руки на извивающиеся бедра партнерши, словно управляли ею. Им нравился старый добрый рок-н-ролл, музыка их родителей.
Куин приходил сюда играть каждую неделю вместе со старыми приятелями, с которыми когда-то сколотил группу под названием «Раздолбаи». В пору бесшабашной молодости они сочинили несколько средненьких мелодий, а со временем превратились в возрастную кавер-группу.
— Может, ты заработался, — говорил Куину Ренни.
У «Раздолбаев» начался второй перерыв, и Куин возле барной стойки потягивал сильно охлажденную колу. На этот напиток он перешел после того, как одиннадцать лет назад в ночь, когда родился мальчик, пообещал Белль завязать.