Куин ожидал, что окажется посреди кошек и носовых платков, но нет, жилище мисс Виткус было просторным и полным воздуха. На одном конце кухонной столешницы лежала стопка газет, но в остальном он сиял чистотой. Краны над раковиной блестели. Наверняка и участок возле дома когда-то выглядел не хуже, чем у соседей, — ровные дорожки, аккуратные клумбы посреди подстриженных газонов — просто с возрастом у нее кончились силы поддерживать порядок.
На столе две разнокалиберные тарелки, пачка маленьких крекеров в виде фигурок животных, колода карт и уродливые очки для чтения из аптеки. От стульев пахло полиролью с лимонной отдушкой. Он постарался представить, как мальчик чувствовал себя здесь.
— Говорят, вам сто четыре года, — сказал Куин, просто чтобы нарушить молчание.
— И сто тридцать три дня. — Она раскладывала крекеры по тарелкам один за другим, как раздают карты. Молока, похоже, не предвидится.
— А мне сорок два, — сказал он. — Для музыканта все равно что восемьдесят четыре.
— Выглядите старше, — она стрельнула в него искрой зеленоватых глаз.
В своем дневнике мальчик записал, как всегда, без единой ошибки: «Мисс Виткус дает НЕВЕРОЯТНЫЙ заряд вдохновения — она настоящая волшебница, и жизнь прожила просто ПОРАЗИТЕЛЬНУЮ!!!» В дневнике было исписано двадцать девять страниц, повседневная хроника чередовалась с короткими восторженными заметками о мисс Виткус, его новом друге.
— Вам кто-нибудь помогает? — спросил Куин. — Кроме скаутов?
— Меня обслуживает «Еда на колесах», — ответила она. — Я их стряпню расковыриваю и готовлю заново, выходит экономия на продуктах.
Она взяла крекер в виде динозавра.
— Это они привозят вместо десерта. — Она снова взглянула на Куина. — Ваш мальчик говорил, что вы знаменитость. Это так?
— Разве только в своих мечтах, — рассмеялся он.
— Какого рода музыку вы играете?
— Любую, кроме джаза. С джазом в крови надо родиться.
— Как Элвис?
— Именно.
— Ковбойские песни играете?
— Если хорошенько попросить.
— Мне всегда нравился Джин Отри. А как вам Перри Комо?
— Хоть Перри Комо, хоть Джин Отри, хоть «Лед Зеппелин», хоть реклама кошачьего корма. Лишь бы платили.
— Я никогда не слышала Эда Зеппелина, но рекламой кошачьего корма сыта по горло. — Она несколько раз моргнула. — Значит, на все руки от скуки.
— Поденщик, — сказал он. — Надо же зарабатывать.
Она опять взглянула на него.
— И все-таки вы талантливый.
— Я обыкновенный.
Что мальчик наплел ей? Куин чувствовал себя жуком на булавке под лупой.
— С семнадцати лет работаю без передышки.
Она не нашлась, что ответить, и промолчала.