— Гитаристом, в смысле. В основном я работаю гитаристом.
Снова молчание, и Куин сменил тему:
— Вы прекрасно говорите по-английски.
— А почему бы мне не говорить по-английски? Как-никак живу в этой стране сто лет. Чтоб вы знали, я была секретарем у директора школы. Академия Лестера. Слыхали?
— Нет.
— Как же, доктор Мэйсон Валентайн. Блестящий мужчина.
— Я учился в бесплатных школах.
Она теребила свой свитер, экспонат из сороковых годов с большими стеклянными пуговицами.
— На этих мальчиков совсем нельзя положиться. У нас же с ним были планы. — Она посмотрела на Куина.
Куин сказал:
— Постараюсь заменить его.
— Как вам будет угодно. — Она барабанила пальцами по затертой колоде карт, которые были несколько меньше обычных.
— Сын говорил, что вы показываете фокусы, — не удержался Куин.
— Но не бесплатно.
— Вы брали с него плату?
— С него нет. Он же ребенок.
Она надела очки — чересчур большие для ее лица — и поглядела на колоду.
Мальчик писал: «Мисс Виткус НЕВЕРОЯТНО талантливая. Она умеет делать так, что карты и монеты ИСЧЕЗАЮТ. А потом ПОЯВЛЯЮТСЯ снова!!! И улыбка у нее удивительная».
Да, именно так он выражался и в жизни.
Куин спросил:
— Сколько?
Она перетасовала карты, настроение у нее переменилось.
— Что ж, позабавлю вас, — сказала она c царственным пренебрежением. Каких только шарлатанов не повидал Куин в своей жизни, но эта старая карга была почище многих.
— Лишь бы фокус удался, — сказал он, посмотрев на кухонные часы.
— Вы спешите, — заметила она. — Все спешат.
Она перекидывала колоду из руки в руку не так эффектно, как ей казалось, но вполне впечатляюще.
— Летом 1914 года я сбежала из дома с бродячей труппой, тогда и освоила искусство престидижитации[2].
Она приподняла брови, будто это слово само по себе уже было магическим заклинанием.
— Через три месяца я вернулась домой и прожила самую заурядную жизнь, какую только можно себе представить, — она произнесла это c особым, но не вполне понятным ему чувством. — Я показываю фокусы, чтобы напомнить себе, что когда-то была молодой.
Покраснев, она добавила:
— Я рассказала вашему мальчику много историй. Может быть, слишком много.
Не зря он боялся приходить сюда: мальчик был повсюду. Куину никогда не хотелось иметь детей, и отец он был из рук вон плохой, по большей части отсутствовал, и вот теперь, после смерти мальчика, не испытывал ни парализующей заморозки шока, ни ранящей остроты скорби, разве что мучительную и мрачную иронию, изнуряющую сердце.
Мисс Виткус помахивала картами в ожидании. Зубы у нее были длинные, неровные, но белые узловатые пальцы — на редкость проворные, а ногти — гладкие и блестящие.