— Ты можешь нами гордиться!
— Внемлю тебе, внемлю тебе, — сказал Куин с придыханием.
Парни рассмеялись, потому что так называлась песня.
Он подошел к дому Белль и остановился на пороге, чтобы собраться с духом, но дверь распахнулась, перед ним стояла Эми.
— Она спит, — сообщила Эми. — Перепутала день с ночью.
Это сообщение больно задело его своей иронией — их биоритмы никогда не совпадали, а теперь, похоже, совпали.
— Я подожду, — ответил он.
Лицо Эми замкнулось. Она была эффектнее Белль: волосы темнее, кожа смуглее, почти красавица, если бы не отцовское бульдожье выражение лица, когда челюсти сжимаются даже невольно. Она взглянула на чек, который он держал в руке.
— Куин, — пробормотала она. — Не понимаю, что ты надеешься купить?
Он ничего не ответил, прошел за ней на кухню, где она продолжила драить раковину, словно хотела стереть ее с лица земли. Солнце через окно зажигало утварь, и та сияла холодным металлическим блеском, в котором того и гляди она растворится — то ли из-за яростной чистоплотности Эми, то ли из-за полного пренебрежения Белль к материальной стороне жизни. Тостер был уже едва различим в лучах.
— Эми, послушай.
Он подождал, пока она взглянет на него, но нет, она не обратила к нему осунувшегося замкнутого лица. Вместо этого вытерла руки, открыла холодильник, налила лимонаду, клацнул лед в стакане.
Она подошла к столу, молча отхлебнула.
— Чем могу быть полезна?
— Я ведь нужен ей, — хотел он убедить ее, потому что сам начал в это верить.
— Да буде и так, времена, когда твое присутствие в этом доме пошло бы ей на пользу, давно миновали. Поелику в ее жизни появился весьма и весьма достойный человек.
Он огляделся.
— Что-то его нигде не видно.
— У него есть дети, — ответила она. — Которым он уделяет весьма и весьма много времени.
Его задело, но он не был уверен, что она метила в него. В минуты боли или злости Косгроувы начинали употреблять какие-то попахивающие стариной слова: да буде и так, поелику, весьма.
— Подожду еще, — повторил он. — Она никогда не умела спать днем.
— Зато теперь еще как умеет.
Он ждал, молча наблюдая, как Эми мечется туда-сюда, вынимая из закромов бутылку за бутылкой моющие средства. Сестры Косгроув переняли у своей матери манеру любое горе зачищать. Но чистящее средство, способное справиться с нынешним горем, в ассортименте отсутствовало, и все же Эми отчаянно, чуть ли не яростно продолжала поиски — из соседних комнат доносилось лязганье, когда она распахивала и захлопывала дверцы шкафов. Он слушал эти звуки — словно взвизгивает раненое животное, подумалось ему; Эми опять появилась с красными разъеденными руками.