По слухам, мадам Бентон, прочтя мой анализ, лишь скривилась, фыркнула: «Полный бред!» — и демонстративно его отбросила так, что страницы веером разлетелись по полу. Разрыв между ней и мистером Гамбом составлял целых одиннадцать пунктов, и мадам Бентон казалось, что победа уже у нее в кармане.
Тем не менее записка моя имела важное следствие. Примерно через неделю после этого высокомерного фырканья мне позвонил Гленн Осковиц, который опять откуда-то прилетел, и, бодрым голосом напомнив, что приближается юбилей нашего с ним знакомства: двадцать лет — это тебе не хрен знает что, предложил встретиться дня через три, чтобы обсудить детали. В действительности это означало, что он будет ждать меня сегодня, в три часа дня, в небольшом кафе на северной окраине Вашингтона. Это был наш шифр, о котором мы условились, когда я только-только пришел в Белый дом. И, помнится, я тогда в очередной раз подумал, что все-таки в каком шизофреническом мире нам приходится жить: двое взрослых людей, старых приятелей, вместе работающих, видящихся чуть ли не каждый день, должны вести себя как агенты спецслужб, чтобы скрыть встречу от своих же коллег.
Вот тогда Гленн и сделал мне предложение. Он сразу же объяснил, что моя аналитическая записка попала на глаза мистеру Гамбу (не надо щуриться, предупредил он, не моя это работа, «кротов», как ты понимаешь, хватает с обеих сторон). Мистер Гамб прочел ее с большим интересом и теперь хотел бы видеть тебя в своей новой администрации, статус примерно тот же — советник-эксперт.
— Он так уверен, что победит? — спросил я.
— Тут дело в другом, — неторопливо ответил Гленн. — Он обязательно победит, не в этот, так в следующий раз. Кстати, я свое согласие на аналогичное предложение уже дал. Просто там все мертвое, — он кивнул в сторону, где невидимый за деревьями парка расположен был Белый дом, — а здесь все же что-то живое… И, ты знаешь, мне кажется, что Гамб действительно победит. Есть у меня такое прогностическое предчувствие. Он победит вопреки всему…
Я отчетливо помню этот наш разговор. День был солнечный, полный неожиданного для осени, ясного, расслабляющего тепла. Неподалеку был пруд, две крапчатые утки поспешно пересекали его, оставляя за собой, как корабли, длинные водяные усы. С противоположного берега им бросали хлеб трое жизнерадостных малышей.
Я представил себе лисью физиономию мадам Бентон и слабо кивнул.
— Ну отлично! — тут же воскликнул Гленн. Выпрямился, будто сбросив с плеч тяжкий груз. — Значит, снова будем работать вместе. Главное, что я могу доверять тебе, а ты — мне…