— И все же я здесь, — подтвердил я и, залпом допив бокал, резко скомандовал:
— Так, может, перейдем к делу?
Она изящно поднялась с кресла и пошла в спальню, а я последовал за ней. Вся она была воплощенная чувственность, но я вдруг понял, что не испытываю привычного желания. Смотрю на ее грудь, формы, длинную шею и не чувствую ничего. Отмахнувшись от этого, я привлек ее к себе, в надежде, что умелые ласки Леры разбудят во мне хоть что-то.
Не вышло.
— Извини, — пробормотал я, в конце концов отстраняя от себя ее руки. — Я не могу.
Она была красива, но этого вдруг стало мало. Я понял, что мне не хватает той самой эмоциональной связи, что была у меня с Беляшкиной. Той, что меня пугала и возбуждала одновременно.
— Почему бы тебе не поехать туда, где ты действительно хочешь быть?
Валерия была еще и чересчур проницательна. Я не стал на это ничего говорить, просто коротко кивнул. Застегнув рубашку, сказал:
— Поеду к себе. Очень устал.
И вышел, направляясь в свою квартиру, которая уже отчего-то совсем не вязалась у меня со словом «дом».
Но если я думал, что на этом мои сегодняшние страдания исчерпаны, то черта с два. Ведь на свете существовала еще и моя мама!
— Ты что тут делаешь? — воинственно вопросила она, когда я перешагнул порог собственной квартиры.
— Я тут живу, — усмехнулся я. — И у меня, кстати, к тебе тот же вопрос.
Мама действительно ко мне зачастила. Притом что ее большая стирка обычно постигала меня раз в месяц, а в худшем случае — раз в две недели. Но Вова говорил, что застал ее у меня на днях… так почему вообще мама была у меня дома чаще меня самого?
— Ты должен быть с сыном! — решительно заявила мне родительница, начисто проигнорировав мой вопрос.
— Может хватит всем говорить мне, где я должен быть?! — мгновенно вспылил я. — Я у себя дома и хочу отправиться спать!
Мама мгновенно сменила тактику. Горестно вздохнув, сказала:
— У вас ведь с Оксаночкой так хорошо все шло!
Я резко развернулся.
— А ты откуда знаешь?
Мама поняла, что дала маху. Ее лицо приобрело оконфуженное выражение, но я, вопросительно взметнув брови, дал понять, что без ответа она не уйдет.
— Я как-то на днях приезжала к тебе, а ты не пришел ночевать. И я созвонилась с Надеждой Петровной и узнала…
Ну понятно. Мимо этой бабпартии отныне не пролетала ни одна муха! Бл*, хоть где-то в этом мире можно побыть без лишних ушей и глаз? Я задал себе этот вопрос и понял — нет. Потому что с недавних пор я — отец. И у меня есть сын, который меня ждет.
— Я иду спать, — коротко сообщил я матери и отгородился дверью от ее причитаний о том, что Рома теперь вырастет безотцовщиной. Твою мать, что за дурацкие женские привычки начать стенать заранее о том, что еще не случилось?