— Заходи.
Водрузив коробку на стол, я быстро ее распаковал и оттуда сразу повалил аппетитный аромат.
— Готовить, как ты, я не умею, — признался я, доставая с полки шкафа чуть ли не единственные две тарелки в моем холостяком хозяйстве. — Поэтому заказал еду из ресторана.
Беляшкина подошла ближе, разглядывая, как я раскладываю итальянскую пасту по тарелкам.
— Дмитрий Юрьевич…
Услышав это, я внезапно психанул.
— Дима! Ну какой я тебе Дмитрий Юрьевич?! Мы трахались, зачали сына и я сплю у тебя на диване! Весьма неудобном, кстати. Надо будет купить новый, — добавил я, решительно вываливая в тарелку остатки пасты.
У Беляшкиной при взгляде на пасту сделалось вдруг такое лицо, будто ее пытают. И она тоже психанула.
— Сговорились вы все, что ли?!
Я непонимающе моргнул. Если кто-то и сговорился о чем-то, то меня на это высокое собрание не позвали.
— О чем ты?
— Зачем это? — обвиняюще тыкнула пальцем Оксана в ни в чем неповинную пасту.
Я посмотрел на нее так, будто она спрашивала, почему люди не летают.
— Чтобы поужинать, — ответил терпеливо.
— Мне вредно это есть! — заявила Беляшкина и аж голос у нее дрогнул.
Я с запозданием вспомнил, как за завтраком она старательно грызла овощи и как тренировалась в зале… Господи, помилуй! Почему у женщин всегда все так сложно? То «ты меня никуда не зовешь», то «зачем ты меня откармливаешь»…
— Хорошо, не будем ужинать, — примирительно согласился я, отодвигая тарелки с глаз долой.
— Зачем ты вообще меня сюда привез? — спросила Беляшкина.
Вопрос меня удивил. Все ведь была весьма очевидно.
— Чтобы побыть вдвоем, — ответил я.
— Зачем?
Тут уже мое терпение лопнуло. Пусть она и была недавняя девственница, но не могла же после вчерашнего не понимать, что я мужчина в расцвете всех частей тела! У которого, между прочим, есть свои потребности! Которые, какого-то черта, могла удовлетворить только она!
— За этим, — только и сказал я, сократив расстояние между нами и закрывая ей рот, приоткрывшийся для следующего вопроса, поцелуем.
Я притиснул Беляшкину к себе, позволяя рукам хаотично бродить по ее округлостям. В то время как мой язык ворвался ей в рот, начиная там дикий танец.
— Еще вопросы? — поинтересовался я, когда мне понадобился глоток воздуха.
Беляшкина снова открыла было рот, но я быстро снова закрыл его поцелуем. Долгих дискуссий мне сейчас было не перенести.
Продолжая целовать ее, жадно впиваясь в сочные губы, я оттеснил Беляшкину в сторону спальни. Она охнула, когда я опустил ее на матрас и, стоило только склониться к ней, выставила вперед руку, упершись мне в грудь.