К обеду следующего дня, когда девушки из борделей, как всегда в это время, ходили друг к другу в гости, вся улица уже знала, что я один поколотил нескольких солдат. После обеда их количество выросло до двадцати, к пяти часам это была уже целая банда из сорока-пятидесяти человек, которых я мастерски отделал при помощи самых хитрых приемов и одного за другим вышвырнул на улицу. Под вечер девушки и сутенеры из соседних борделей пришли посмотреть на чудо-парня, который один справился с целым драгунским эскадроном. Так за одну ночь я стал местной знаменитостью и героем. На два гульдена, наверняка добавив к ним что-то из своих денег, Хая Чёрт купила мне куртку и картуз. С помощью сливового сока она соорудила мне роскошный чуб с правой стороны, сдвинула картуз на затылок и сокрушалась только о том, что у меня еще не растут усы. Но она была уверена, что если я начну бриться, то у меня сразу вырастут усы и борода. Поглядев в зеркало, я почувствовал себя удалым и сильным. Киммеле подарил мне железный кастет, такой, каким когда-то в Залещиках меня стукнул по голове Кудрявый. Ходить я стал вразвалочку, как это делал Киммеле. Я поигрывал мышцами и недоверчиво оглядывал клиентов, готовый, как сторожевой пес, в любой момент на деле испробовать свои силы и кастет. Ужинал я теперь всегда с Хаей Чёрт и другими девушками и постепенно стал в доме кем-то вроде заместителя хозяина. Кроме того, я по-прежнему читал вслух и писал письма не только для Хаи Чёрт, но и для других девушек, получая за это деньги или маленькие подарки.
Теперь я знал все тайны, чувствовал себя ужасно важным, сильным, смелым и опасным и с нетерпением ждал следующей драки.
Однажды Хая Чёрт вернулась домой и, когда я, как обычно, хотел встать с постели, чтобы занять свое прежнее место на сундуке, сказала: «Ах, оставайся здесь». Она разделась и легла ко мне в постель.
Когда подошло время завтракать, она не дала мне подняться, сама встала с постели и заботливо и нежно укрыла меня одеялом.
Она сама наколола щепок и развела огонь. Сама накрыла на стол и приготовила завтрак. Сама почистила нашу обувь, а за завтраком сама подавала мне еду. Потому что теперь я был мужчиной — ее мужчиной! А она была моей первой женщиной.
Так я стал жить с Хаей Чёрт. Ночью я по-прежнему сидел в борделе, читал вслух проституткам или писал для них письма. Была среди молодых девушек маленькая Зося из Залещиков — я даже знал ее отца. Ей было шестнадцать, но выглядела она еще моложе. Волосы у нее были светлые, как пепел, а тело — по-мальчишески худое. Ее большие, сине-зеленые глаза всегда смотрели с грустью. Она сбежала из дома, когда отец привел злую мачеху, которая била ее и таскала за волосы. Зося требовала к себе больше внимания, чем другие девушки: она изливала мне душу. Она была очень несчастна в этом доме и призналась мне, что хочет сбежать во Львов, устроиться там горничной и начать новую, «порядочную» жизнь. Она просила меня научить ее читать и писать и платила мне за это пять крейцеров в час, не считая маленьких подарков. Однажды она подарила мне полдюжины носовых платков, на которых красным шелком вышила мои инициалы, а в другой раз — галстук в цветочек.