Кахарсис Птикоа «Древо кошмаров» — среди темного, вечно текучего, мерцающего тысячью безумных красок, сплетающегося в узоры вечности и пустоты мира кошмаров возвышается дерево. Оно стоит на бесплодной черно-серой почве, среди мертвой травы и палой листвы, ветви его голы и безжизненны, искореженными пальцами мертвеца торчат малые ветви, перекрученные и исковерканные, распространяются вокруг большие, черная тень от этих ветвей будто выжигает длинные борозды в самой сути мироздания. Говорят, там — за ветвями, у древа есть лицо, и глаза, чей взгляд пронизывает душу насквозь, а посмевший взглянуть тут же падает замертво, и корни древа поднимаются из глубин, чтобы впитать плоть и кровь застывшего в агонии мертвеца. Широко раскинулись ветви, одни тянутся вверх, к невидному среди кровавых облаков черному солнцу, другие гнутся под непосильной ношей. На ветвях угнездились ужасы. Все, что мечтают забыть смертные и не видеть более во сне, все, чего страшатся сами боги. Кошмары плоти и кошмары разума, сущность духа, воплощенная в агонии беспримерного, иступленного, безотчетного крика, рожденного в первородном ничто. Все, что ползло из пещер и рыскало по ночным улицам, застывало в истоме предвкушения над детскими колыбелями и выло, восторгаясь лунным восходом, все, что ползло из душ измученных страхом войны, вражды, смерти. Все это находит приют на ветвях древа, полных бесконечной мерзости, воплощающей почву, на которой оно взрастает. В честь этого древа-Лоа растут на кладбищах старые дубы, которые сах-ил, дрожа всем телом, поливают жертвенной кровью. В честь этого древа-лоа приносят каждый тринадцатый год в жертву первенца. В его честь оставляют в храме угол измазанный черным углем — символ черной пустоты. И ставят мертвую ветвь с пальцем покойника — знак. И все это потому, что древо есть суть сам кошмар и воплощение его, повелевающее тварями, приходящими во сне.
Лоа Сонхард:
Чичуа Баронет де Вилл «Повеса, исполняющий желания» — этот озорной Лоа предстает в одежде бретера и модника — расшитый черепами и костями плащ, шляпа с огненным пером, белая полумаска, более изящная, чем у отца-барона, шпага на портупее соседствует с жертвенным ножом из нефрита, а щегольской жилет прикрывает сверху ожерелье из клыков. Под белой же маской скрывается темная кожа сах-ил и озорная улыбка на алых губах, однако кожа притом — это чешуя, а за губами скрывается язык змеи. Чичуа этот Лоа желаний, происходящий из мира грез. Каждый, через жреца или даже самостоятельно, вознеся молитву на перекрестке дорог (предварительно обратившись к стражу перекрестка), может призвать его и поведать о сокровенном. За сокровенное придется заплатить. Чичуа исполняет желания и исполняет честно — он может убить, может спасти, защитить семейные посевы (но не всей деревни), особой популярностью пользуется желание провести с ним ночь (одно из немногих безопасных). Но всему есть цена, Лоа отберет что-то в ответ за исполнение желания, как правило — что-то неожиданное и равноценное запрошенному. Он также покровительствует сиротам, беспризорным детям, неполным семьям, одиноким отцам. Его символ — сжатые руки, заключающие сделку. Знак в храме — стоптанный ботинок. В жертву де Вилл принимает сладкий алкоголь любой крепости, оружие, драгоценности, на крупных ритуалах ему приносят в жертву варана.