— Я провожу тебя...
— Не надо, Виктор. Я же сказала: сейчас каждый должен быть на своем месте.
Она обмотала голову платком и, взявшись за ручку двери, произнесла напоследок:
— Кажется, один ты пока не нашел своего места. Смотри не опоздай, Виктор.
И ушла. А он не посмел пойти за ней. Не посмел, ибо тогда должен был сказать ей, что офицер, который сейчас зашел к нему, был как раз тот самый штабс-капитан Веригин из разведотдела, которого он считал связанным с тем делом. А сказать это означало бы дать ей еще одно доказательство, что она во всем права...
...Только поздно ночью товарищи Мясникова разошлись из его кабинета, и он, усталый, повалился на железную койку, стоявшую в углу. Казалось, он тут же уснет, но сон не шел.
Да, просто поразительно, как много было сделано за один день, и главное, до чего все получилось просто, легко, бескровно! Это противоречило его прежним представлениям о социальной и пролетарской революции. Ведь еще пятнадцать лет назад в Ростове, а затем в пятом году в Москве он видел, как отчаянно цеплялись господствующие классы за власть, как расстреливали даже мирных демонстрантов, а то пускали в ход пушки с пулеметами...
А здесь? Что же произошло здесь?
Мясников вдруг почувствовал во рту горечь, — наверное, от папирос, которых он сегодня выкурил несметное количество. Он вылез из постели, зажег свет, увидел на столе чайник и граненые стаканы. Но чай давно уже остыл, а сахара не было. Все же он налил себе немного мутной жидкости, отпил два глотка, да так и остался стоять у стола, поглощенный мыслями. Да нет, конечно, все дело в питерцах. Это они своей победой там облегчили нашу задачу здесь. Стоило Чернову утром произнести магические слова: «В Петрограде большевики взяли власть!», как тут же все покатилось само собой.
Мясников поставил недопитый стакан на стол и, потушив свет, снова лег на койку.
Так что же получается? Выходит, что если революция победила в политическом центре страны, то в периферийных точках победа может прийти и без ожесточенной борьбы?.. Гм... Но даже если такая мысль и была бы кем-либо уже сформулирована, то и тогда он едва решился бы приложить ее к такой точке, как Минск, откуда управляется один из важнейших русских фронтов с полуторамиллионной армией. Но факт остается фактом: здесь все прошло тихо-мирно, без борьбы и крови. Стало быть, такая мысль небезосновательна?
Соорудив мысленно это зыбкое здание «поправки к теории», Мясников минуту скептически оглядывал его и потом, сказав себе: «Ладно, там увидим, от дуновения какого ветерка оно рухнет», повернулся на другой бок и наконец уснул.