А по ночам вновь бродила по мёртвому городу и умирала от ужаса, не умея проснуться. Очень не любила появляться на улице. Ей казалось, будто защитный флёр сковывал душу будто цепями, и сосал жизнь. Она не умела объяснить то, что чувствовала, словами. Но ощущала, что жизнь уходит не из неё одной. Сосновая Бухта медленно, но неотвратимо превращалась в призрак из ужасных снов.
Хрийз попыталась было поговорить об этом с лТопи, в конце концов, он был одним из тех, кто создавал этот, трижды проклятый, Флёр Девяти. Ожидаемо её не поняли. Нашла к кому обращаться…
— Вы не знакомы с теорией защитных флёров, ваша светлость, — говорил Лае с обычным для него презрением, титул в его исполнении звучал как издевательство. – Проще говоря, ничего в них не понимаете. И при этом вы утверждаете, что структура флёра нарушена. На том основании, что вам что-то там кажется.
Хрийз молча слушала. Она могла бы сказать, что на катере тогда, когда упёртость Лае едва не стоила ей жизни, ей тоже всего лишь казалось. Но в конечном итоге кто был прав тогда? Именитый маг или глупая невежественная девочка? Но Хрийз молчала. Лае не убедить и помощи от него не дождёшься. Извинения — да, принесёт. Потом. Когда всё закончится.
— Я могу идти? — спросила она, уже не слушая его рассуждений.
Лае смотрел на неё с подозрением. Спросил:
— Всё ли вы поняли, что я вам говорил?
— Всё, — не стала она спорить.
— Вы уверены?
— Уверена, господин учитель.
Он хмурился, чувствуя, не умея опознать некий подвох с подставой.
— Идите, — разрешил он наконец.
Хрийз кивнула и вышла из аудитории.
Во внутреннем дворике мореходной школы тихо осыпались с деревьев последние, побуревшие от сырости, листья. На мокром асфальте змеились тонкие трещины, и сквозь трещины проглядывали вялые листья каких-то мелких сорняков, и среди них внезапно нашёлся росток гранитной линии, Хрийз узнала его по характерным прожилкам на тугих, ещё зелёных, несмотря на позднюю осень, листиках. Сколько их она высадила по городским клумбам в бытность свою работником Службы Уборки!
— Эх, ты, — сказала девушка упрямому растению. — Затопчут же!
Ей показалось, будто от лилии пришёл ответ — полувопрос, полумольба:
«помоги»…
— Да как тут поможешь… — растерянно ответила Хрийз, не замечая, что говорит вслух.
Озарило внезапно — что, если набрать земли из-под деревьев… да хоть в карман собственной куртки… и аккуратно подкопать растеньице… да хотя бы руками… Хрийз оставила сумочку рядом с трещиной, из которой торчала лилия, и отправилась к газону.
Задача оказалась не из самых простых. Прежде всего, из-за асфальта, его надо было как-то выломать. В дело пошёл наградной нож, с которым Хрийз не расставалась и ощущала его, как собственную кожу. Девушка немного сомневалась, можно ли использовать боевое оружие в качестве лома, но нож как будто бы не возражал. И асфальт легко отваливался в стороны. Наверное, он давно уже пришёл в негодность, иначе чем было объяснить такую нехарактерную для дорожного покрытия хрупкость.