— Нормально всё, Яша, — сказала Хрийз. — Всё хорошо.
Она подумала, и всё-таки доела ту рыбу, что пыталась припрятать на завтрак.
Потом разделась и забралась в постель, под тёплое одеяло.
Не поможет ничем Канч сТруви, внезапно поняла она. Обругает — и это в лучшем случае. В худшем, расскажет… кому надо. И тот запрёт в подвале, ну или в башне, неважно. Короче, запрёт на три засова. А Ель Снахсимолу на сорок первый день похоронят.
Самой надо. Опять самой. Снова.
Во сне она долго бродила по запутанным лабиринтам улиц, терялась в тумане, ходила по бесконечному кругу мимо мёртвых, засыпанных сухими листьями и ветками фонтанов, и вдруг выбрела на пепелище, на страшные остовы домов, вздымавшие к выгоревшему небу обугленные проваленные крыши, и вдруг внезапно начала узнавать знакомые улицы — разрушенные, сожжённые, обращённые в ноль. Туман стелился над головой, злорадно хихикая. Туман в жуткой этой нави был живым, страшным, и маниакально-весёлым, в нём таились костомары. Их безглазые головы смотрели из слепых провалов окон, высовывались из подвалов, просачивались сквозь обугленные деревья.
Хрийз в панике металась, не зная, как выбраться из этого жуткого места, и единственной мыслью, бившейся в опустевшем от ужаса черепке, было: «Куда, куда же я сунулась, одна, без проводника!» Голодная нежить алчно подступала всё ближе и ближе. Девушка завизжала и… проснулась.
Резко села, не веря собственным глазам: неужели она дома, в тепле, в безопасности? Кошмар таял, размываясь в мешанину чёрно-серых безликих пятен. За окном растекалось первое, пока ещё слабое, зеленоватое сияние нового дня.
«Проспала!»- с испугом поняла Хрийз.
В это время года рассвет наступал достаточно поздно. Увидела зарю, да с поправкой ещё на туман, приглушающий свет, значит, проспала! Знать бы ещё, насколько.
На набережную Хрийз неслась на всех парах под задорные вопли вющегося над головой Яшки. Успела, но в самый последний момент…
День разошёлся вовсю, наверное, там, за толстым слоём защитного флёра, светило яркое солнце. Туман прошило светлой зеленью, и даже как будто стало теплее и суше.
На набережной девушку встречали. Не узнать громадную, давящую мёртвым тусклым отсветом, ауру было невозможно. Пассажиры торопливо, стараясь из последних сил блюсти достоинство, разошлись с катера по своим делам.
Праздногуляющие по набережной, если таковые и были, смылись ещё раньше. И только Хрийз деваться было абсолютно некого.
— Искали меня, Хрийзтема? — невозмутимо спросил доктор сТруви, чуть улыбаясь.
Век бы его улыбки не видеть. И не ощущать. Хрийз вскинула голову, стараясь держать себя в руках. Тонкая сеточка защитной «вуали», притупляющей магическое восприятие аур неумерших, возникла сама собой, как нечего делать. Научилась за столько-то времени. Научилась.