— Аэросладж? — осведомилась мама, намазывая на хлеб тонкий слой варенья.
— Нет, — с чистой совестью ответила Алёна. — Не аэросладж.
— А что? Лекции твоего профессора?
Алёна поперхнулась кофе. Какого ещё профессора… и тут до неё дошло.
— Мама! — возмутилась она.
Огнев хмыкнул, наливая кофе себе. Маленькая кофейная чашечка казалась в его лапище недоразумением.
— Мам, между прочим, — уверено начала девочка. — А вот что ты скажешь, если Олег Ольгердович, допустим, меня на «Ковчег» возьмёт?
— Да с чего бы? — иронично спросила мама.
— Ну, я — умная, — самодовольно предположила Алёна.
— Ага, — кивнула мама. — Увлеклась генетикой, замечательно. Накануне аттестации правда, но, допустим, аттестацию ты всё-таки кое-как пройдёшь. И что? Ты думаешь, ты сравняешься в знаниях с учениками специализированных биологических школ?
Они годами в теме, у них к твоему возрасту список наград за научную деятельность и участие в международных конкурсах длиной с километр а ты несколько дней всего книжки умные читаешь. Уверена, у этого твоего Ольмезовского на примете сотня- другая по-настоящему талантливых ребят, из которых он уже замучился выбирать тот несчастный десяток, что полетит вместе с ним на «Ковчеге».
— Ну, а вдруг? — упрямо гнула своё Алёна, возя ложечкой по дну кружки.
Она не поднимала глаз, опасаясь, что мама прочтёт всё в её взгляде, и тогда придётся рассказывать правду. Рассказывать правду, во всяком случае, сейчас, девочка оказалась просто не готова. Что скажет мама? Ведь не похвалит же.
— Взять тебя он может только в одном случае, — невозмутимо выговорил Огнев, устраиваясь рядом с мамой. — Если ты пойдёшь к нему в лабораторные мыши.
Чёрт! Огнев без всякой телепатии насквозь видит. Действующий военный, капитан, что ты хочешь.
— Алёна! — мама резко выпрямилась. — Он что, предлагал тебе контракт?
Она не успела ответить, как мама гневно продолжила:
— Не смей, слышишь?! Не смей на это подписываться! Ну, я ему скажу ещё! Я ему всё скажу! Пристал к ребёнку, немощь бледная! Пусть взрослых своими идеями окучивает, а к детям лезть нечего.
— Мама! — воскликнула Алёна. — Не надо!
С мамы станется учинить безобразный, свинский, мерзкий скандал на весь Институт. Волосы дыбом поднялись от возникшей в мозгу картиночки. И язык сам вперёд разума выдал спасительное:
— Не было никакого контракта, мама! Ничего он мне не предлагал! Я так… я чисто теоретически. Умозрительно.
— Умозрительно, — сердито повторила за девочкой мама, сжимая кулаки. — Не смей, слышишь, не смей связываться с Ольмезовским, Алёна. Не надо нам таких «Ковчегов», дочь!