Звери с утра ели как обычно, но настроение у хищников было подавленным, пантерята даже не резвились, как это они обычно делали после еды. Ксеркс и Ксанф легли в обнимку в углу клетки. Миами попыталась подольститься к матери, но, получив оглушительную затрещину от Багиры, перебралась к братьям. Некоторое время слышались ее жалобные обиженные поскуливания, потом пантерка затихла, похоже, что уснула.
Лаборанты пришли к девяти часам. Были они какие-то взвинченные, раздражительные, даже с Арканом не поздоровались. Впрочем, Аркану на их внимание было наплевать и растереть, не из графьев он был и не хозяином «зоны», чтобы перед ним приветственно шапку ломали. Ланской, тот, точно, был из графьев — пришел к десяти, ни с кем не поздоровался, сразу в своем кабинете уединился, очочки свои золотые напялил, и слышно было, как он там, у себя, бумагами шелестел.
Витек вошел в комнату Аркана, постоял немного у окна, потом спросил:
— Стаканы у тебя есть?
Аркан молча достал два стакана и поставил на стол.
— Давай третий, — хмуро сказал Витек и достал из кармана своего белого халата бутылку коньяка «Белый Аист». Длинненькая такая бутылочка и узенькая, такие в Молдавии еще при Советах выпускали. Аркан такой пил шесть лет назад, когда они с Лямой богатую квартиру подломили на улице Хользунова. В холодильнике у хозяина хаты такая бутылочка стояла. Потом эта квартира обошлась им с Лямой в три года отсидки, и все из-за того, что Ляма себе с этой кражи магнитофон маленький с наушником в ухо оставил, на этой электронной дребедени и погорели.
В аркановскую светелку вошел Леха, молча поставил на стол стеклянную тарелочку с нарезанной колбасой. Витек разлил коньяк по стаканам. Аркана все подмывало спросить лаборантов, какой праздник отмечается, но не решился. Сами скажут, если что. Если полезешь с расспросами, то запросто тебя твоей дозы лишат. А выпить Аркану нужно было позарез, от спирта заныканного остались одни воспоминания, а душа требовала похмелки. Вернее, не то чтобы ему обязательно похмелиться надо было, просто настроение такое с утра было — взять и послать всех, куда обычно в паршивом настроении посылают. Он взял свой стакан и потянулся им к Лехиному, но тот хмуро отвел свой стакан в сторону.
— Давай помянем, — сказал он и выпил содержимое своего стакана до дна.
— Суки они, — зло сказал Витек и тоже выпил залпом. Аркан непонимающе пригубил стакан, но недобрые предчувствия уже разрастались в его душе, шевелились, как змеи, что греческого героя Лаокоона с его детишками овили. Лаокоона Аркан еще по зоне знал. Был у них там специалист один, он этого Лаокоона с детишками да змеями, как живого, накалывал. Кому хочешь и куда хочешь. Рассказывал он про этого мужика, как на него боги греческие обиделись и гадюками обернулись. Только вот за что они на Лаокоона обиделись, Аркан не помнил.