Частенько ему приходилось спускаться в лифте с соседским эрдельтерьером. Они настолько привыкли друг к другу, что в лифте обнюхивались и дружески вылизывали друг друга. Эрдельтерьер постепенно взрослел, у него появились охотничьи инстинкты и неприязнь к кошкам, которая, впрочем, на Дымка не распространялась. К Дымку собака относилась все с тем же приветливым добродушием, какое обычно присутствует у соседей-людей. Вырвавшись на улицу, эрдельтерьер носился за кошками, устав, ложился рядом с подъездом. Дымок, подойдя к нему, сосредоточенно ровнял лапами шерсть на боку собаки и заваливался на него спать. Удивительно, но эрдельтерьер позволял ему и это! Однажды всю эту возмутительную картину наблюдала болонка из соседнего подъезда. Нервы болонки не выдержали, и она облаяла эрдельтерьера за его недостойное настоящей собаки поведение. Заодно порция ее истеричного лая досталась и Дымку. Надо было видеть, как дружно и слаженно эрдельтерьер и Дымок погнались за наглым животным! Это была еще та погоня! Болонке потом долго помнился ее лай. Она визжала от ужаса и металась по двору в поисках хозяйки.
Что и говорить — дружба кота с собакой дорого стоит!
Ах, благословенные времена!
Когда у меня выдавались свободные дни, мы семьей, включая кота, ехали на Дон.
В машину Дымка обычно сажали в корзину, накрыв матерчатой попоной. Едва машина трогалась и начинала двигаться, кот начинал нервничать, часто дышать, высунув длинный красный язык, а в глаза его можно было не смотреть — они наполнялись ужасом и укоризной.
Была на Дону небольшая турбаза, где выдавались напрокат лодки. Домики на этой турбазе стояли на сваях на тот случай, если Дон разольется. Случалось иногда такое во время весенних паводков. По утрам, взяв удочки и весла, которые всегда лежали под домиком, я шел к лодке. Заплыв в зеленые камыши, я привязывал лодку и щедро разбрасывал приваду. После чего некоторое время курил, а затем принимался рыбалить.
Не зря говорят, что без труда не выловишь рыбку из пруда. Из речки ее выловить не легче. Мелочь нагло обгладывала червяков, доводя иной раз до тихого бешенства. Поплавок дергался на воде, как паралитик. Когда он успокаивался, становилось ясно, что к месту ловли подошла крупная солидная рыба, которой не пристало суетиться и напрасно бить хвостом.
Кот в это время оставался сторожить домик.
Собственно, в такое раннее утро он даже не открывал глаз, просто сворачивался удобнее на оставленной мной подушке, лениво взмахивал хвостом, бормотал: «Ни плавничка ни чешуйки!» и продолжал досматривать свои сладкие кошачьи сны.