Вот говорят, разум есть приспособление природы для того, чтобы та познавала себя. Если это действительно так, зачем человек конечен — ведь со смертью каждого человеческого существа теряется что-то в этом самом познании, теряется безвозвратно.
Зачем существует смерть?
Нет, душа не принимает этого, но постепенно устающее с годами тело заставляет человека смириться с покоем. Усталость всегда чревата взрывом. Взрыв души называется смертью.
Страх смерти присущ не только человеку.
Я видел, как плакали коровы, когда их привозили на мясокомбинат. Запах смерти, царящий там, заставлял животных плакать. Крупные слезы катились из глаз коров, когда их гнали на электрическую бойню.
Я видел, как умирал мой кот, он понимал, что умирает, и поторопился попрощаться с тем, кто был ему самым близким существом долгие годы. Он взглядом попросил взять его на руки, вздохнул, тихонько лизнул мне руку, вытянулся и мяукнул, прощаясь.
Английский зоолог и прекрасный писатель Джеральд Даррелл рассказывал об обезьянке по имени Пауль, что жила у него в доме и вела себя с достоинством короля. Пауль и умер с достоинством короля, понимая, что умирает, он однажды собрал всех криком, оглядел любимое им семейство Даррелов, высунул на мгновение язычок, словно хотел лизнуть сразу всех, и крошечная душа его отлетела вместе с последним дыханием.
Смерть — неведомое состояние, которое пугает живое существо. И невозможно заглянуть за черту — в сгущающейся тьме ничего не увидишь.
«А интересно, черт возьми, что будет после нас с людьми?»
Что-то да будет. В конце концов, не одно поколение сошло в землю и пугает нас блеском черепов, являвшихся вместилищем мыслей и чувств. Заглядывать в будущее глупо, оно всегда будет богаче человеческих представлений.
Куда интереснее подумать, что ждет нас после смерти. Если материалисты правы, то пугаться нечего — из праха выходим и в прах возвращаемся. Если правы попы, то нас ждет новый мир. Вот только зачем мы ему? И что мы будем там делать, в загробном мире?
В стройных рядах райских праведников небритая проспиртованная личность будет выглядеть дико. И это естественно — трудно творить добрые дела, если ты при жизни с утра начинаешь решать самую важную задачу — где похмелиться? Поэтому алкоголик в раю — фигура противоестественная, он более органично смотрится в учреждении, где пахнет серой и кипящей смолой.
Наш мир разделен незримой чертой.
В одной половине он прекрасен, в нем творят ученые, ставятся спектакли, проводятся художественные выставки и пишутся книги. Эта половина населена удивительными интересными людьми, для которых работа и творчество является неотъемлемой чертой их бытия.