Это походило на заколдованный круг – только подивишься тому, какая великая любовь, оказывается, бывает на свете, как тут же вспоминаешь, что тебя-то так никто не любил. Только восхитишься самоотверженностью некоторых – и невольно начинаешь сравнивать ее с эгоизмом бывшей женушки…
Да, конечно, на такую любовь способен далеко не каждый. Но чем, спрашивается, заслужил ее этот самый Идали Хиббит? Спас девушку от злодея? – ну разве что… Так ведь и сам злодей!
Угодила светлая красавица из огня да в полымя…
А ведь если бы Пиви любила его, как Клементина – Идали, он бы… он бы, может, и ответил взаимностью! И не пришлось бы ей тогда прибегать к проклятым чарам…
Что-то было в этой последней мысли, какое-то рациональное зерно.
Дуду хмурился, пытаясь ухватить его… но не получалось. Следуя заколдованному кругу и обрывая нить, ведущую к пониманию, накатывала то привычная жалость к себе, несчастной жертве человеческой глупости, то не менее привычная злость на бывшую жену, которая и теперь в грош его не ставит.
Однако столь же привычно упиваться этими чувствами у него сейчас не получалось тоже.
Что-то мешало. Возможно, камень поперек накатанного пути, оставленный той самой не ухваченной мыслью…
* * *
В ту ночь Диона Физер обнаружила, что кошки, помимо уникального чутья на универсус, наделены еще одним, по меньшей мере, чудесным даром – уменьем спать за неименьем других занятий. И время заточения в ванной, которое в любом ином облике тянулось бы для нее целую вечность, прошло более или менее незаметно.
А утром ее выпустили – правда, для того только, чтобы она тут же перешла в руки Раскеля. Цепкие, надо сказать, руки, реагирующие на малейшее движение. И неласковые.
Капитан Хиббит держал ее гораздо бережнее. И даже машинально почесывал за ушком, покуда Раскель по его приказанию превращал свое цыганское одеяние в нечто, как выразился капитан, «цивильное». Диону так и тянуло замурлыкать…
Процесс переодевания аркана несколько затянулся.
Первый вариант, им предложенный, – штаны и куртку из черной кожи, сплошь в заклепках, алую бандану и казаки, – капитан категорически забраковал.
– Оно весьма брутально, конечно, – сказал, – но при твоей наглой роже каждому второму захочется дать тебе в глаз. Исключительно для самоутверждения. Даже мне охота, хоть я давно уже самоутвердился.
Диона мысленно согласилась с ним. О рокерах она ничего не знала, но при виде этого наряда ей вспомнилось другое земное развлечение – коррида. Только быков в такой косынке и дразнить…
– Давай-ка что-нибудь попроще, – потребовал капитан. – Под серую мышь желательно. Можешь на меня равняться.