– Про ваше дело я знаю, это полезно для государства, так что я не против. Но замуж вас выдать надо, Мария Ивановна.
Я едва не застонала.
– Но, государь!
– Мария Ивановна, вы станете добычей. Вы это понимаете? Вам нужен кто-то, кто сможет вас защитить. Можете вы предложить чью-то кандидатуру?
Я промолчала.
Ага, так я и назвала хоть кого.
Извините, государь, может, вам кто и поверит, но не я.
Уже – не я.
Хватит с меня подстав. Что, теперь надо поверить, что у императора совесть проснулась? Да ее ампутируют хирургически! У всех власть имущих!
Вот как они власть поимеют, так совесть и отваливается. Атавизмом!
Если я назову сейчас Благовещенского, я его подставлю по полной программе, даже не сомневаюсь. Нет уж.
Молчим, Маруся, молчим…
Или?
– Что требуется от меня еще, государь? Цесаревич свободен от приворота?
– Да, Мария Ивановна.
Я выдохнула.
Ну хоть тут проблемой меньше.
– Я рада, государь.
– Мария Ивановна, – его императорское величество прошелся по комнате, талантливо изображая колебания, а потом махнул рукой. – Ладно… Что такое юрты – вы отлично знаете. А какая между ними конкуренция…
Я молчала. Пусть врет дальше, я послушаю.
– Я знаю, вы считаете своим главным врагом Матвеева.
Почему же? Алябьев тоже отметился.
– У меня есть основания подозревать, что Матвеева подставили.
А у меня-то сколько этих оснований. Что ж, пока мне вроде бы не врут. Хотя – кто отменял метод Геббельса?
Ложка правды, ведро вранья – и подавать на стол. Сожрут, не поморщатся.
Я решила попробовать подать реплику – пусть считают, что я поддаюсь убеждению.
– Кто мог навлечь на себя гнев юрта, государь?
– Другой юрт, разумеется, Мария Ивановна. Матвеев хотел прибрать к рукам слишком многое, лез на Урал, пытался привязать к себе Демидова, потом его дочь начала ненужные танцы… глупая девчонка вообразила, что влюблена в моего сына.
Я подняла брови.
Государь заметил это и фыркнул. Уже вполне по-человечески.
– Василий рассказал. Когда все случилось, вас посчитали основной соперницей и принялись изводить.
Розог нет на идиотку.
– Так что Матвеев вам сильно должен. Если что предложит – не отказывайтесь.
Я улыбнулась краешками губ. И попробовала пошутить.
– Я не столь благородна и бескорыстна, государь.
Шутка нашла отклик – и меня наградили широкой улыбкой. Опять же, почти человеческой.
– Мария Ивановна, как вы думаете, если Матвеев отвечает за свою дочь…
Я тряхнула головой – и сообразила.
– Государь… так ведь ее поступки восприняли… решили, что Матвеев заодно желает выдать дочь за цесаревича?
– Именно, Мария Ивановна.
Ёжь твою рожь!
– И… потому на него ополчились, государь? Потому его и подставили?